Читать «Странник и Шалопай» онлайн - страница 228

Он вспомнил аэропорт «Толмачёво». В этом самом роскошном аэропорту бывшего СССР, как и в замечательном Новосибирском железнодорожном вокзале, прошло его детство.

Он прошёлся своим вниманием по аэровокзалам Тюмени, Перми, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода. С этих воспоминаний Надеждин начал приходить в себя и возвращать себя на Родину. Такие «бомжатники» были только в его стране. Побывав на Востоке, он перестал верить басням, что в Африке и Латинской Америке ещё хуже. Но в этих «бомжатниках» было не скучно. Постоянно приходилось держать ухо востро. Всюду были стенды «Их разыскивает милиция». Но без этих шедевров развитого социализма бывшие советские граждане так бы никогда и не поняли стихотворений В. Высоцкого о стюардессе как принцессе.

Наконец мысленный взгляд Надеждина упёрся в московский аэровокзал «Шереметьево II». Московский аэровокзал Надеждин считал даже хуже питерского. Надеждин грустил. Он хотел домой, но хотел устать по дороге к дому. Он возвращался от потомков верующих к потомкам атеистов.

Когда уже ходил по улицам, хранящим пыль тысячелетней веры, да к тому же бережно хранимым, то получаешь возможность сравнивать. Потомки атеистов не могут быть благодарными. Они могут только разрушать и восстанавливать. Господь всё время заставляет атеистов заниматься «Сизифовым трудом», чтобы они не стали ещё хуже того, что есть. Хотя почему заставляет? Он им просто не мешает, а «развлекают» они себя сами, забыв о предках и не думая о потомках.

Надеждин с ужасом подумал, что и он долгое время был в их числе. Куда–то карабкался, что–то строил, на кого–то «молился». А теперь оказалось, что даже ослик знает свою дорогу, а в его стране эту дорогу не знает никто. Но, увы, незнание не освобождает от ответственности. Вот и он, вместе со своими согражданами ходил «туда не знаю куда, прося то, не зная что…». А теперь даже мысль об ослике отдавала болью в сердце Надеждина. Отдавала болью от осознания той действительности, в которую он возвращался. Даже мысль об ослике, что уж тогда говорить о мыслях Надеждина о Смотрителе. Такого второго Смотрителя на Земле просто не было. Он был ни на кого не похож, ни сам по себе, ни по своему труду. Поэтому Господь и берёг его и его семью.

А Надеждин возвращался туда, где все были скованы одной цепью, и воры и обворовываемые.

Мысли Надеждина прервал голос диктора, приглашающий на посадку в самолёт. Дальше был посадочный терминал и небольшая очередь, в которой попутчики сторонились пропахнувшего потом Надеждина. Потом неудобное кресло ТУ‑154. Потом был взлёт и полёт. Надеждин снял чалму и халат и засунул их в грузовое отделение над головой. Он больше не смотрел на стюардесс и симпатичных авиапассажирок. Надеждин смотрел в окно иллюминатора. Он рассматривал арабские деревни и дома. Между домами было удивительно много земли, особенно между большими и богатыми домами. Это было очень красиво. Дом, оливковый сад, рукотворное озеро и снова дом, сад, озеро. Потом был океан и горячий завтрак. Затем под крылом самолёта раскинулась матушка-Россия. Надеждин её узнал по монолитным коттеджным посёлкам, обнесённым глухими заборами. Дома в них стояли, как римские легионеры в строю, бок о бок. Люди, живущие в них, боялись народа, власти, друг друга, но слившись в экстазе материальной собственности, жались друг к другу, ища сохранения своей, ныне частной недвижимости.