Читать «Вятское кружево» онлайн - страница 20

А может быть, и не так.

Девочка ощупала костяные шишки на щучьей голове и заявила:

— А у нее рога есть!

Лидия Александровна справилась у дедушки:

— Это та самая знаменитая Щука с серебряными рогами?

Ответить сразу он не успел: рыбина ворохнулась, захлопала мокрым хвостом по лавке, и всех, кроме хозяина дома, как ветром сдуло. Издалека девочка испуганно повторила вопрос матери:

— Та это щука или не та?

— Не та, — ответил дедушка. — Ту я бы отпустил.

Досыта насмотревшись на щуку, квартиранты ушли.

Дедушка затопил подтопок, охотничьим ножом выпотрошил рыбину, натер щучье нутро солью, а чешую счищать не стал, вложил хвост щуки в ее пасть и, чтобы хвост не вырвался, закрепил таловым прутиком. В таком виде он положил щуку в широкую кастрюлю, залил куриным бульоном и поставил на огонь.

Во время всех этих священнодействий Сережа был рядом и молчал: он очень хотел есть.

Из устья печи дедушка выгреб холодный уголек, обдул от золы, бросил в клокочущий бульон и пошел звать квартирантов.

Когда весь дом был в сборе, дедушка накрыл стол вышитой скатертью, расставил перед едоками лучшие тарелки, мелкие и глубокие, на колени каждому положил полотенце для рук и пожаловался Лидии Александровне:

— Тарелок-то много, да едоков мало. Раньше большой семьей садились. К столу протиснуться нельзя. А сейчас — я да Сережа. Ладно, много-то говорить не будем: рыбу едят молчком…

Щуку ели горячей, с жару, с пылу, и была она, нарезанная на большие куски, вкусна необыкновенно. Пряча лицо в пар, Сережа сказал тихонько, чтобы услышал один дедушка:

— Ты мне ни разу так рыбу-то не вари-иил…

— Ты, батюшко, забы-ыыл, — улыбался дедушка. — Было такое угощение по великим праздникам.

— А сейчас какой праздник? — ревниво спросил Сережа, увидел смеющиеся глаза девочки, фыркнул, чуть не подавился костью и умоляюще попросил взглядом:

— Ты меня не смеши.

— А что за это будет?

— Что-нибудь да будет…

— Да ты сам смеешься без меня. Смешинка в рот попала?

Дедушка дал гостям разбирать огромную щучью голову. Сколько в ней было всяких пластинок, костяных палочек и легкого вкусного жира, про который Лидия Александровна сказала:

— Пальцы от него склеиваются, как от почек тополя. Раньше на нем писали иконы…

— Э, не-еет! — не поверил дедушка. — Щука — рыба грешная. Бо-оольшая грешница! Много она рыбьих душ погубила, не сосчитать. Если и писали мастера по рыбьему клею с мелом, то брали для него рыбу мирную, которая травку подбирает. Одним словом, карася, леща или сорожку.

Вытирая руки полотенцем, Лидия Александровна сказала:

— Что-то я у вас в доме икон не вижу.

— А мы не моленые, дак зачем они нам? Это бабушка у нас была моленая, — ответил дедушка. — Может, где-нибудь на подволоке и есть… Сейчас чай будем пить!

Держа в обеих руках на отлете пышущий паром самовар, дедушка поставил его посреди стола, и Муза воскликнула:

— Мамочка, он не электрический!

Самовар пел-гудел вполголоса, расточая смолистый жар, и пение его мало-помалу становилось все глуше, с посвистами. Иногда он окутывался влажным облаком и вовсе остывать не собирался.