Читать «Вилла Рубейн. Остров фарисеев» онлайн - страница 31

Кристиан кивнула.

— Чтобы учиться в академии, мне, конечно, пришлось бросить работу. Там был всего один профессор, который меня еще кое-чему научил, все остальные казались попросту дураками. А этот человек, бывало, подойдет и сотрет рукавом все, что ты написал. Сколько раз я плакал от ярости… а все равно сказал ему, что могу учиться только у него. Он был так удивлен, что записал меня в свой класс.

— Но как же вы жили без денег? — опросила Кристиан.

Лицо Гарца залилось густым, темным румянцем.

— Сам не понимаю, как я жил; а уж тому, кто не прошел через все это, никогда не помять.

— Но я хочу понять. Расскажите, пожалуйста.

— Ну что вам рассказать? Как я дважды в неделю питался бесплатными обедами? Как получал подачки? Как голодал? У моей матери был богатый родственник в Вене… я обычно ходил к нему. И делал это скрепя сердце. Но когда есть нечего, а на дворе зима…

Кристиан протянула ему руку.

— Бывало, я занимал немного угля у таких же бедняков-студентов, каким был сам, но я никогда не обращался к богатым студентам.

Румянец уже сошел с лица Гарца.

— От такого легко возненавидеть весь мир! Работаешь до потери сознания, мерзнешь, голодаешь, видишь, как богачи, закутанные в меха, разъезжают в своих экипажах… а сам все время мечтаешь создать что-то большое… Молишь о счастливом случае, о малейшей возможности выбиться, но счастливые случайности не для бедняков! И от этого ненавидишь весь мир!

Глаза Кристиан наполнились слезами. Гарц продолжал:

— Но в таком положении был не я один. Мы частенько собирались вместе. Гарин, русский с реденькой каштановой бородкой и желтыми зубами… у него был вечно голодный вид. Пауниц, входивший в нашу группу как сочувствующий. У него были жирные щеки и маленькие глазки, а по животу пущена толстая золотая цепочка… свинья! Маленький Мизек. В его-то комнате мы и встречались. На стенах драные обои, в дверях щели, вечный сквозняк. Бывало, сидим на его кровати, завернувшись для тепла в грязные одеяла, и курим… последний грош мы тратили не на еду, а на табак. У кровати стояла статуэтка девы Марии с младенцем… Мизек был католик и очень набожный; но однажды, когда ему нечего было есть, а торговец присвоил его картину, не дав ему за нее ни гроша, он схватил статуэтку, бросил на пол и топтал ногами осколки. Бывал там еще Лендорф, неповоротливый великан, который всегда надувал бледные щеки, бил себя в грудь и говорил: «Проклятое общество!» И Шенборн, аристократ, порвавший с родными. Из нас он был самый бедный; только он да я еще отважились бы на что-нибудь… все это знали!

Кристиан слушала с благоговейным страхом.