Читать «Вилла Рубейн. Остров фарисеев» онлайн - страница 21

Грета, дергая Скрафа за уши, поглядывала на разговаривавших снизу вверх; когда разговор кончался, она всегда встряхивала головой. Но если на сеанс никто не являлся, то порой завязывался очень серьезный, оживленный разговор, а иногда подолгу царило молчание.

Однажды Кристиан сказала:

— Какого вы вероисповедания?

Гарц положил на холст мазок и только потом ответил:

— Католического, наверно; меня крестили в католической церкви.

— Я не об этом. Вы верите в загробную жизнь?

— Кристиан, — прошептала Грета, сплетавшая травинки, — всегда спрашивает, что люди думают о загробной жизни. Это так забавно!

— Как вам оказать? — ответил Гарц. — Я никогда не думал об этом, времени не было.

— Как же вы можете не думать? — опросила Кристиан. — А я думаю… Ужасно представить себе, что после смерти от нас ничего не останется.

Она закрыла книгу, и та соскользнула с ее колен. Кристиан продолжала:

— Загробная жизнь должна быть, мы ведь так несовершенны. Что за польза, например, от вашей работы? Стоит ли совершенствоваться, если всему придет конец?

— Не знаю, — ответил Гарц. — Это меня не трогает. Я знаю одно: мне надо работать.

— Но почему?

— Для счастья… настоящее счастье в борьбе… остальное — ничто. Вот заканчиваешь вещь… разве когда-нибудь удовлетворяешься этим? Сейчас же начинаешь думать о новой. Безделье гнетет!

Кристиан закинула руки за голову. Солнечный луч, пробившись сквозь листву, трепетал у нее на платье.

— Вот оно! Оставайтесь в этой позе! — воскликнул Гарц.

Взгляд ее задержался на лице Гарца, она покачивала ногой.

— Вы работаете, потому что не можете не работать, но это не объяснение. Что вас побуждает работать? Я хочу знать: что кроется за этим? Когда мы с тетей Констанс путешествовали позапрошлой зимой, мы часто разговаривали… я слышала, как она спорила со своими друзьями. Она говорит, что мы движемся по кругам, пока не достигаем Нирваны. Но прошлой зимой я почувствовала, что не могу разговаривать с ней; мне стало казаться, что в действительности за ее словами ничего не кроется. Я начала читать… Канта и Гегеля…

— Эх! — перебил ее Гарц. — Если бы они могли научить меня лучше рисовать или подмечать новые оттенки в цветке или выражения лиц, я бы их всех прочел.

Кристиан подалась вперед.

— По-видимому, вы поступаете правильно, стремясь познать истину, и каждый шаг на этом пути очень важен. Вы верите в истину, а истина и красота — это одно и то же (именно это вы и хотели сказать), стараясь писать правдиво, вы всегда видите красоту. Но как мы можем распознать истину, если мы не знаем, в чем ее сущность?

— Мне кажется, — вполголоса сказала Грета, — что ты понимаешь это так… а он по-другому… потому что… вас же двое, а не один человек.

— Конечно! — нетерпеливо сказала Кристиан. — Но почему…

Услышав какое-то хмыканье, она замолчала. Держа «Таймс» в одной руке, а огромную пеньковую трубку — в другой, от дома шел Николас Трефри.

— Ага! — оказал он Гарцу. — Как подвигается картина?