Читать «Шайтанкуль - чёртово озеро» онлайн - страница 20

— Сколько живём на свете — воруем. Колхоз была — овечка, лошадь воровал, совхоза стал — всё воруем. Думаешь, совхозный отара пасём? Своя отара пасём. Сколько не жалко — совхоз даём. Остальные себе оставляем. Директор знает, секретарь знает — меня не трогает, им тоже, сколько не жалко — даём. А кто хочет Шайтанкуль овечка гонять? Кто джайляу тут делает? Никто не делает, все боится — один Кадыр шайтан не боится. Чья баран самый жирный? Моя баран. Чья шерсть самый густой? Моя шерсть. Мало приплод получает Кадыр? Пропадает приплод. Плохой места Шайтанкуль. Буран воет, как шакал, овечка замерзает. Плохо овечка окотится, плохо ягнят живут. У совхоз ягнят мало — у Кадыр много. Летом на Шайтанкуль балка много — овечка ноги ломает. Волка много — горло грызёт овечка. Волка режет — Кадыр едим. Кадыр каждый дня бешбармак кушает, каждый дня арак пьёт. Никто овечка в отара не считает — одна он считает.

— Бог ваш казахский считает, — глядя в сторону, сказал Старик. — Грехи твои считает и воздаст, как мне воздал.

— Какой Бог, слушай! Нету Аллах на небе. Аллах Алма-Ата сидит, Москва сидит. Люди много — все хитрый. Не все видно. Один видел — десять прятался. Однако Алма-Ата аллах — сопсем маленький людей. Я знаю очень большой человек, самый большой аллах! Показывай тебе, старик?

Щёки Кадыра расплылись в хитрой, масляной улыбке.

— Как же ты покажешь? — не понял отшельник.

— Вот самый главный аллах! — Чабан вытащил из кармана новенький червонец. — Русский ему молимся, казах молимся, уйгур молимся. Рубль называется главный аллах!

— Бумажка незнакомая. Реформа была, что ли?

— Был, был. — Кадыр закивал головой. — Плохой реформа. Был богатый, стал десять раз бедный. Однако всё дёшево стал. Баран, верблюд дёшево. "Побед" — дёшево.

— И много в вашем мире таких верующих, как ты?

— Все молимся! — Чабан важно поднял руку с червонцем. — Этот аллах Кадыр верит, верный пса ему Кадыр.

— Если все в этом мире воруют, зачем такой мир?

— Сопсем дурной ты стал, старик! Кого воровать тебе? Одна, как шакал паршивый, живёшь. Сосед у тебя нету, совхоз у тебя нету. Кого воровать?

Весёлое расположение духа не покидало чабана.

— А прокурора ты не боишься?

— Боимся. Прокурор все уважаем, все боимся. Прокурор все бешбармак угощает.

— Нет, я лучше тебя живу. Никого и ничего не боюсь, кроме памяти.

Хитро блеснули глаза чабана.

— Не болтай, русский! Люди боишься, смерть боишься — камыша прячешься!

Ничего не ответил на это Старик, потому что почти правду сказал Кадыр. Людей он боится. Боится так давно, что ему кажется, будто он с этой боязнью на свет появился. А что касаемо смерти — тут чабан хватил через край. По нынешним временам смерть отшельнику в радость, в облегчение, потому что он уже устал из последних сил цепляться за жизнь.