Читать «Кроме тебя одного» онлайн - страница 3

— Слышь, ведь и его бичом называли, как порядочного. Свалили в одну кучку Мурку и Жучку! Толковый бич никогда не украдет, не обманет, не падет до попрошайничества. Он — свободная личность.

Сашка засмеялся, как в Жаксах может только один он — светясь изнутри.

— Ну заливаешь! Как их называть-то? На себя посмотри, толковый! Бутыль со спиртом в ветаптеке спер? — Кочегар начал загибать пальцы. — Директора общепита с ремонтом наколол? У замредакторши трояки клянчишь? Вот и вся твоя свобода.

Кешка в возмущении сорвался со шлакоблока, уронив на землю фуфайку.

— Бляха-муха! Не равняй кой-чего с пальцем! Спирт Мукан, что ветаптекой заведует, по пьянке в лесопосадке забыл. Он же, падло, меня смеха ради накачал и бросил среди акаций и фиников.

— А я слышал, что ты во время застолья спирт увел. Они тебя потом, как зайца, по лесопосадке травили, да не нашли.

— Не было такого — век бормотухи не видать! — поклялся Кешка.

— За что же тебя Мукан с Сериком били?

— Это национальный вопрос — не для твоего ума.

— Ну ладно. А общепит?

— С общепитом опять же стечение обстоятельств, грипп, подлюка, осложнение дал. Думал — парализует

— А на шабашке у армян паралич работать не мешал?

— Бляха-муха! — рассердился Кешка, артистически воздев руки в небо, как жрец Солнца. Ты чисто баба жаксынская! Насобираешь сплетен полон короб и загоняешь по рублю штука!

— Может, и про замредакторшу сплетни?

— Брехня, понятно! Я у нее в долг беру.

— А когда в последний раз отдавал?

— Осенью, — ответил Кешка и, предупреждая Сашкин смех, заверил: — Но ты не боись! Пошабашничаю летом рассчитаюсь. Ей не привыкать.

От второй подряд сигареты, выкуренной натощак, Кешку начало тошнить, выворачивать внутренности, а блевать нечем было. Наконец накашлявшись до слез, побуревший лицом, он со злостью швырнул окурок в лужу.

— Бляха-муха! Из навоза эту «Астру» делают, что ли?

— А ты не кури натощак.

— Ладно!.. — отмахнулся Кешка. — Пойду по поселку прошвырнусь. Может, надыбаю чего, а то кишка с кишкой перестукиваются.

— Ступай. А я пока картошечки в мундирах отварю, — согласился кочегар.

— Не вздумай слопать без меня! Авось на бормотуху у замши своей разживусь.

Кешка сменил фуфайку на старый милицейский плащ без погон, который подарил ему прошлой осенью сердобольный начальник медвытрезвителя, лейтенант Пашкин, и без внутренних сомнений взял курс на редакцию районной газеты.

В Жаксах его звали Кешкой, или Кешкой-бичом, даже не задумываясь о том, что у него есть фамилия, имя, отчество, любой жаксынец удивился бы, если бы вдруг у Кешки-бича оказалась какая-нибудь пристойная фамилия, да еще с именем-отчеством. Есть на свете вещи, которые не могут называться иначе, как столб или лужа, ибо кто додумается первый именовать лесом, а вторую — морем? Но Кешка-бич не рождался Кешкой, когда-то он был Геннадием Михайловичем Мануйловым. Пристойность и благозвучие этих трех слов больше всего поражали его самого, он с трудом убеждал себя, что они, эти слова, каким-то образом относятся к нему, как и то, что ему тридцать лет и по национальности он русский. Не имело бы для него значения, если бы он вдруг оказался евреем или казахом, эскимосом с Аляски или негром из Сенегала.