Читать «Цыганские сказания» онлайн - страница 136

Ой, Лиляна, что ты делаешь?! А если билеты надо показывать? А документы на границе проверять будут?! Ой-ой…

Да цыганка я или нет? Самые злые чары у цыганочки на языке, разве нет? Уболтать, улестить, разжалобить, с три короба наврать, одним словом — зубы заговорить!

Хоть потом рыдать не придётся, что даже не пробовала, а ведь могла, могла!

Странницы не делятся на группы, как я боялась, а мнутся и маются возле автобусов, то болтая со знакомками, то прохаживаясь, подёргивая плечами от холода. Ни на одной нет куртки или плаща, видимо, для пущего смирения. У некоторых даже вместо нормальной обуви сандали на верёвках или кожаных полосках, грубые, такие в монастырях продают желающим попоститься покрепче. Мои ботильоны тут ни к селу, ни к городу, но паломницам, похоже, до того и дела нет. Вставать-то на восходе несладко, даже если светает, как сейчас, часов в семь. Организм не любит думать, который час, он смотрит, как давно солнце встало. А уж если накануне молились допоздна или так, за разговорами сидели — тут совсем не до чужих ног.

Где-то в восемь автобусы открывают двери, и мы вползаем внутрь единой зевающей массой — не могла я не заразиться, когда всем вокруг рты раздирает. Мне удаётся залезть в самый дальний уголок; я приваливаюсь к стенке, закрывая глаза. Сначала я просто хочу сделать вид, что задремала; но я всю ночь ворочалась в постели зря, так что тут просто проваливаюсь в сон. Чёрный, сладкий и тяжёлый, без видений. По крайней мере теперь-то я знаю, куда иду — просто потому, что в Польской Республике есть только один человек, которому я могу задавать вопросы и получать на них ответы. Даже странно, что я не подумала о ней сразу! Ведь библиотека Марчина Твардовского, которую я столько раз нежнейше вспоминала, осталась на Никту. Да и сама Никта знает многое: она, как в сказке, лесная ведьма и к тому же мёртвая жрица. Единственная мёртвая женщина, о которой я знаю, что смогла выносить и родить ребёнка. Кто, кроме неё, может в таком разбираться?! Я то просыпаюсь от тряски, то проваливаюсь обратно в сон. Не представляю, как буду пересекать границу. Меня уже точно ищут. Я уехала от Никты в Олиту, меня подвёз галицийский дальнобойщик-цыган по прозвищу Двастакана. Мы ехали на север, это точно. Значит, Никта в одном из лесов к югу от Олиты. Как бы богомолицы не свистнули мешочек, пока я сплю. Я ведь и пошевелиться не смогу после того, как проснусь. У меня нет с собой ни кофе, ни колы, ни таблеток. Потому что я свободна. Совсем к югу будут белорусские земли, а Марчин выкрал меня из польской деревни. Или я ошибаюсь? В предыдущей деревне все точно говорили только по-польски, а в той мы видели только одного мужика, владельца гостиного дома, и он был так пьян, что я вообще не разбирала, что он бормочет. Автобус наполнен гулом, паломницы делятся впечатлениями от поездки и, кажется, подоставали еду. У меня нет еды. Надо считать от Никты. Адомас был из местной деревни. Но его семья была единственной литовской. Остальные были, значит, поляки. Или белорусы с поляками пополам? Что же я его не расспросила? Надо купить карту. На что? Ни геллера в кармане. И милостыню просить нельзя, в полицию уведут, а я без документов. Главное, границу пройти нормально. В туалет хочется, сколько мы уже едем? Я всё равно не могу сейчас встать, надо терпеть. Соседка селёдку ест, зараза: как хочется хотя бы кусочек! Может, погадать ей? Запрещено ли гадать на улицах? В детстве у меня замечательно выходило. Правда, зарабатывала я, как говорится, один медный звон. А мне нужна не только карта. Поесть, хотя бы чуть-чуть. Попить, ой, как пить захотелось! Вся жидкость организма, кажется, ушла в мочевой пузырь и сидит там. Какая-нибудь шаль нужна, хоть бы от старьёвщика, замотаться поверх кофты: мне нельзя мёрзнуть. Нож бы ещё. Моего в шкафчике в лазарете не оказалось. Кристо со мной точно теперь разведётся, потому что не дело: жена появляется, жена исчезает. Так бы выдержал, но я же ничего не объясняю. Будто объяснишь тут! Его, бедолагу, по следу моему пустят. Не Катарину же, ей всего четырнадцать. Через два месяца пятнадцать будет. Или три? Не пустят её, снова будет Кристо. Сыпать перец на след. А если он сразу поедет к замку Твардовского? Он помнит, где замок? Трясёт. Как же долго… Долго… Долго…