Читать «Вот мы какие!» онлайн - страница 44

— Скоро узнаешь… — Рука матери легла на мое плечо. — А теперь иди.

Я пошел к двери. Не дойдя до нее, остановился.

— Мам! — Я вернулся обратно. — А если тот ученик вовсе не виноват?

— Чего ты боишься? — мать испытующе посмотрела на меня. — Почему это тебя так заботит?

— Если накажут невиновного, то будет ужасно.

— Почему ты считаешь — невиновного?

Молчать больше нельзя было.

— Я знаю, кто виноват. И могу тебе назвать его. Если только…

По лицу матери метнулась тень.

— Если только?..

— Если ты никому не скажешь, — выдохнул я и в тот же момент пожалел об этом.

— Вот чего ты ждешь от меня! — В ее голосе звучали горечь и отчуждение.

— Но мам!.. Ты ведь даже не знаешь кто! — воскликнул я.

— Помни — ты пионер! Я жду честного и откровенного разговора. Без всяких «если».

— Это ужасно! — Я, горбясь, оперся о кресло у письменного стола. На глаза навернулись слезы. — Нет! Ты даже не можешь себе представить!

— Я все могу представить. Говори смело!

— Мам!.. Это… я. Но не говори, не говори никому! — бормотал я, стискивая ее руку.

— Нет, сын. Ты признался — это хорошо. Но твою вину я не скрою. Иди!

Не было смысла упрашивать ее — свою мать я знал хорошо. Нехотя вышел из кабинета.

Может, она передумает? Я еще надеялся на это. Но в глубине души понимал: вряд ли, слово у матери твердое.

И все-таки — а вдруг?..

Противоречивые чувства боролись во мне. Я то успокаивался, то мне опять становилось не по себе. То возникала надежда, то снова впадал в отчаяние.

Вечером, приготовив уроки, стал ждать возвращения матери. Хотелось поговорить с ней, пообещать, что больше никогда-никогда… Может быть, простит. Только этот раз! Самый-самый последний! Главное, чтобы никому не сказала. Стыд-то какой!

Мать пришла поздно — в школе долго заседал педагогический совет. Выглядела она бледной и уставшей. Молча сняла пальто, помыла руки, села за стол. Я, как обычно, когда она задерживалась, разогрел ужин, заварил чай. Ждал: вот сейчас мать заговорит со мной. Но она все молчала.

Сел за свой столик и стал перебирать тетради, учебники. Раскрыл книгу, начал читать, зажав ладонями голову. Но мысли были далеко от книги. Сказала ли мать обо мне на педагогическом совете? Что поставили по поведению? Пятерку, как всегда, или…

Но почему, почему же она все молчит?

Взгляд невольно задержался на фотокарточке отца, прислоненной к книгам на моем столике. На серьезном, мужественном лице словно читался немой упрек.

— Гунар! — убирая со стола, позвала мать.

— Да?

— На педагогическом совете постановили…

Я стремительно оттолкнул кресло и повернулся к матери. Неужели она решилась? Позор мне! Позор ей самой!

— … постановили снизить тебе отметку по поведению. Иначе нельзя.

— Не может быть! — закричал я. — Ты меня предала! Предала, да!

— Гунар! Гунар!.. И ты считаешь это предательством?

До самой ночи я не разговаривал с матерью. И утром тоже. Лишь вечером следующего дня, перед сном, я подошел к полуоткрытой двери ее спальни. До этого пытался заснуть, но никак не получалось. Сниженная оценка по поведению в четверти не могла не повлиять на результаты соревнования с бригадой Павла. И это меня очень беспокоило. Как мне влетит от ребят!