Читать «Кубанские зори» онлайн - страница 181

Оказалось, что в местной церкви обычно звонили, не поднимаясь на колокольню, для чего от колоколов были спущены веревки до самой земли. На выгоне же возле церкви паслась скотина. Был там и бык, который начал жевать веревку, а потом и дергать ее, разнося по станице неожиданный колокольный перезвон. И поскольку встреча Рябоконя колокольным звоном произошла как бы само собой, в этом тоже увидели некий высший смысл и вмешательство самого провидения.

Василий Федорович Рябоконь, руководитель повстанческого движения в приазовских станицах, бандит, пособник мировой и отечественной буржуазии, как писали тогда в донесениях и сводках, в течение более четырех лет мешавший мирному труду населения, наконец-то был пойман.

Когда с бандитизмом в приазовских плавнях было покончено, тогда и началось собственно социалистическое строительство. Теперь уже никто и ничто не мешало ему. Не пройдет и пяти лет, как начнутся массовые, повальные высылки людей на Урал. Кулаков, разумеется. То есть наиболее исправных хозяев. Выселение в таких душераздирающих картинах, от которых и теперь, спустя многие годы, холодеет кровь. Потом в 1933 году будет в этом хлебном краю голод, перед которым померкнут картины бедствия осажденного фашистами Ленинграда. Высокими бурьянами зарастут станицы, в которых редко шмыгнет одичавшая, не съеденная еще кошка или собака… Но все это будет потом, о чем тогда люди знать не могли, как и позже, вплоть до сегодняшнего дня, для большинства связь ликвидации бандитизма с последующими апокалиптическими событиями будет такой же призрачной…

Казалось, наконец-то власть могла рассчитаться со строптивым повстанцем, непокорным Рябоконем. И она вроде бы расправилась с ним по всей строгости установленных ею законов.

Но тут возникают сомнения, несмотря на, казалось бы, неопровержимые факты. Нужна ли была власти смерть Рябоконя, выгодна ли она была ей теперь? Многие ведь понимали, что Василий Федорович Рябоконь — не просто руководитель повстанческого движения, каких было на Кубани в годы гражданской войны немало. Это был человек, обладавший абсолютным доверием людей. Он был не столько руководителем движения, сколько его символом, знаменем, выразителем воли людей, их заступником и надеждой. Ведь жители хуторов и станиц его так и не выдали, не указали, где он скрывался. Возникала интересная ситуация: власть была у одних, а абсолютное народное доверие — у него, Рябоконя. С уничтожением его это доверие народа не только не переходило к власти, а, наоборот, еще более от нее отдалялось. А это были уже не смутные годы Гражданской войны, когда было еще не ясно, кто победит, а конец 1924 года. Новая власть стремилась уже утвердиться не винтовкой и пулеметом исключительно, а завоевать хоть какое-то расположение и доверие людей. В этих условиях просто поймать и убить — Рябоконя значило убить всякое доверие людей к власти, спровоцировать новый виток борьбы с ней, борьбы глухой, незримой и упорной.