Читать «Начало перемен» онлайн - страница 3

— Душ еще надо заработать! Если всяких грязнулистых мудил просто так пускать в душ, то они вообще неделями будут пропадать бог знает где!

Потом они лежали, тесно обнявшись, на колючем ковре, но на кровать перейти было лень.

— Скажи честно, Серенький, у меня, наверное, неприятные поза и движения, когда я кончаю? И звуки какие–то странные из меня лезут?

— Ты знаешь, Катюш, — подумав, сказал Гуров, — с одной стороны, вроде да. Только вот — я понимаю, что на второй встрече это дико звучит, — но я, ей богу, ощущаю тебя близким человеком… У тебя уже появились новые желания?

— После выяснения нашей близости — да.

— Слушай, давай чуть–чуть отдохнем. Все–таки я уже довольно старый.

— Ну, мне нравится цвет сыплющегося из тебя песка. Вернись, пожалуйста, к моему вопросу.

— Окей. Так вот, когда …э-э… осуществляешь дефекацию… Ну, чего ты ржешь? Говорю же, старый я, стеснительный.

— Просто вы так культурно выражаетесь, мужчина! А откуда у вас такое произношение? По–моему, надо: дэфекация. И слово «секс», пожалуйста, потрудитесь произносить правильно: сэкс. А то у меня возникает комплекс неполноценности — черт знает чем занимаюсь тут с вами!

— Катюш, я родом из такой глубокой и самобытной провинциальной жопы, что поправлять мое произношение — только портить. Но слово «секс», снисходя к твоим проблемам, постараюсь подтянуть. Возвращаясь к твоему вопросу на доступном языке: когда кто–то посторонний срет, наблюдать неприятно. Но когда это делает близкий человек — отношение совсем другое, такое, знаешь, сочувственно–благожелательное. Вот и у меня примерно так же к проявлениям твоего оргазма.

— Честно–честно?

— Честно–честно.

— А тебе обязательно нужно уходить? А то я по тебе соскучилась. Если ты женат, может, как–нибудь отмажешься? Денег никаких не надо. Вообще, кстати, прошу тебя деньги из наших отношений исключить.

— Я старый холостяк и уходить мне никуда не нужно. Но не уверен, что тебе будет со мной комфортно, — может, я храплю или лягаюсь. Я уже лет десять ни с кем не спал.

— А почему?

— Ни с кем, кроме тебя, солнышко, судьба не сводила последние годы, чтобы хотелось спать вместе.

— Вы льстец.

— Отнюдь, сударыня!

— Пошли в постель?

— Пошли.

— Серенький, ты меня заинтриговал знанием Пушкина. Откуда у тебя такая фишка?

— Просто люблю стихи. Девятнадцатый век меньше, просто кое–что помню обрывочно. В основном читаю иногда более современных.

— Наизусть что–нибудь помнишь? Почитай, если не в напряг.

— Ну, честно предупреждаю, что читаю плохо, как все любители — с унылым подвыванием:

Вначале он сыграл мне вещь для арфы, Прозрачную капель в начале марта. И лишь в басах гортанная гитарность плыла, как горький дым от старых листьев, сжигаемых к исходу сентября. Потом он показал мне, как гитара Умеет быть истошной балалайкой, томительно хмельной и безнадежной. И эхо — глуховатая гитарность — поддакивало, что среди веселых есть на пиру всегда один печальный. И я завидовал его гитаре, поскольку сам бываю инструментом, то — арфой своенравного Эола, или чужим рукам послушной балалайкой. И не могу позволить себе роскошь, играя эти роли, оставаться самим собой. (стихотворение автора)