Читать «Комбинации против Хода Истории(сборник повестей)» онлайн - страница 50
Игорь Гергенрёдер
Володя хотел ввернуть что–то саркастическое, но не получилось. Какое–то
время он молчал, усиленно подыскивая слова.
— Не можешь ты мне поверить, но я изъяснюсь. Чтоб кто не имел — стали иметь, нельзя прямо за это бороться! Толку не будет. Мировое устроение не переборешь. Надо бороться за другое — лишь тогда неимущие и заимеют!
Я это понял из слов отца. Его смерть была дозволена, чтоб он свои слова сказал и чтоб они повернули меня против преступников, подтолкнули мстить.
Но для этого я ещё был зелёный, а пока повзрослел, мне было дано понять: надо мстить не только за отца. Надо мстить за Россию — преступникам России! Почему я и пошёл проситься в сыск.
Павленин остро вдумывался: к чему он клонит? Соблазняет в провокаторы к ним пойти? Стараясь, чтобы вышло простодушно, сказал:
— Платили, думаю, в сыске не ахти сколько…
Ромеев ждал подобного вопроса, не взъярился, а с холодной надменностью ответил:
— Не уколола булавка! Как ты, конечно, думаешь, платили мне нескупо. А так как я служил с немалой пользой, то всё щедрей платили. Квартиру нанимал в бельэтаже — не худшую, чем у отставного генерала. Спал с сожительницей на кровати из карельской березы. Дачу купил в Подмосковье, в Вешняках…
В голосе стало прорываться волнение:
— Шло мне, добавлялось и прибывало — потому что не за это я служил и не об этом думал. И когда честь потребовала — всё это не удержало меня совершить! Что совершить — про то не тебе знать…
Уволили от службы, но я оставался при деньгах. Мог найти, как и прожить хорошо, и поднажиться. Но я взялся за тяжёлое: открыл каменотёсную мастерскую. Сам же тесал камень и учил подручных… Сожительница меня запрезирала. Женщина молодая, приятная и дорогая мне… Не захотела со мной более продолжать. У неё от меня были девчушка и мальчик, и я оставил ей дачу. Шестьдесят процентов скопленного записал на них, а самому пришлось помещаться с мастерской в сарае.
Бился–бился, а не шло дело, работники попадались пьющие, прохиндеи, клиенты в обиде всегда… так до большевицкого переворота и дотянул — тому должен, другому.
Володя вдруг смягчился, сказал улыбаясь, почти дрожа от тёплого чувства:
— Зато как узналось про белых — я судьбу–то и понял! Начата белая битва за Россию. Вот на что я был послан, к чему меня жизнь подводила… в кошмарный час России — зрелой головой и всею испытанной силой — действовать за Россию!
— А ты считаешь, — с упрёком, но без злости обращался к Павленину, — я — предатель. Дурочка! — с жалостливой иронией назвал Егора как существо женского рода. — Вернее меня нет.
Павленин думал с душащим возмущением: «Брешешь–то зачем так мудрёно?.. А если ты когда–то в самом деле бабе и детям своим оставил дачу, то теперь на десять дач нажился. Чехи вон как грабят, а ты при них — с развязанными руками…» Сказал неожиданно легко, голосом, звенящим от безоглядно–злого подъёма:
— Зовёшь к вам в агенты? Попроще, покороче надо было! А историю свою щипательную сберёг бы для семинариста, дьячкова сынка…
***
Павленина захлестнуло пронзительно–страшное и вместе с тем торжественное чувство гибели, он спешил высказать: