Читать «Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи» онлайн - страница 314

Некоторые силы — например, движение Occupy — более воинственно относятся к сверхбогатым, но даже после финансового кризиса, обвинений в адрес банкиров и обид со стороны хорошо образованных, но безработных молодых представителей среднего класса, они не смогли добиться больших политических подвижек. Самый убедительный призыв к переменам прозвучал в энцикликах папы Франциска о бедности и «необузданном капитализме» в 2013 году. Выступая перед богатыми и могущественными людьми на Давосском форуме 2014 года, он говорил: «Я прошу вас убедиться в том, что богатство служит человечеству, а не правит им». Это был влиятельный голос морали в пользу перемен, но более рациональные аргументы за равномерное распределение денежных ресурсов не получают особого хода. Политики не проявили ни желания, ни смелости задавать важные вопросы, особенно теперь, когда Запад предположительно вышел из рецессии.

Экономисты могут пространно рассуждать о неэффективности того, что столько людей находятся за чертой бедности или рядом с ней и не способны участвовать в базовой экономической деятельности — потреблении. Специалисты могут отмечать и «предельную полезность» огромного богатства, поскольку чем больше денег у человека, тем менее продуктивно он их тратит. В конце концов, даже самые богатые люди могут устать от супер-яхт и мега-особняков. Но по сути мало что изменилось. Послекризисные годы не породили новое революционное мышление, которого многие ожидали или на которое надеялись. Перемены по части корпоративного управления, банковской тайны, офшорных гаваней и финансового регулирования оказались лишь поверхностными корректировками. Мейнстримные левоцентристские силы с их более критической позицией не смогли добиться значимых электоральных результатов в большинстве стран, тогда как группы, считающиеся ответственными за провал неограниченных рынков, вышли сухими из воды. Чтобы добиться их преследования, потребовались бы убедительные доказательства преднамеренного и систематического мошенничества. Жадность и безрассудство гораздо труднее описать в терминах Уголовного кодекса, особенно в странах вроде Британии и США, где власти не проявляли серьезного интереса к этой проблеме.

Экономический кризис не нанес ущерба сверхбогатым, скорее наоборот. Их доля общего пирога увеличилась, а средний и рабочий классы были вынуждены отступить. Возобновились стандартные идеологические проповеди. Аргументы все те же: политики провозглашают индивидуальные проявления филантропии как лучший путь к здоровому обществу.