Читать «Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль»» онлайн - страница 171

– Так о чём я? – как бы не заметил этого «пенсне». – Меня, кстати, Ардальон Игнатьич зовут, а товарищ заместитель управляющего дорóгой – Станислав Стефанович. Так вам удобнее будет и заодно понятнее, что только полное и чистосердечное признание и согласие на сотрудничество обеспечат вам дальнейшее существование. Иначе какой нам смысл перед вами раскрываться? То есть или вы с нами, или…

– Паровозная топка, – без выражения продолжил его мысль Станислав Стефанович. – Никаких следов, даже запаха не останется, дым из трубы с хорошей тягой идёт, и сразу в атмосфере рассеивается. Куда удобнее, чем в стационарном крематории…

Михаилу стало совсем плохо, он с удовольствием провалился бы в беспамятство, но не получалось. И сфинктеры, на удивление, сохраняли тонус, хотя услышанное сейчас было куда страшнее того, что сказал ему Ляхов на прощание.

– Да товарищи, дорогие, – рыдающим голосом проговорил он, – всё же я прекрасно понимаю. Но нечего мне вам сказать, как вы не хотите поверить? Агранов три часа меня допрашивал и убедился, что не вру я! Сказал, расставаясь: «Живите, вспоминайте, нам спешить некуда. Тюрьма не хуже клиники Ганнушкина… А то и к нему самому обратимся». Думаете, мне самому легко? Ну это как спросонья бывает. Помнишь, кажется, сон во всех деталях, а попытаешься удержать – сразу как туман рассеивается. И у меня сейчас так же. Кажется – была у меня жизнь, как у всех людей, учился, работал, вот язык культурный сохранился, вы правильно заметили, и всё, что умел, – вроде бы умею. Увидел сигареты в «Торгсине» – потянуло купить, знал, что вкуснее и удобнее папирос. Но где их курить научился, где раньше покупал – полный мрак. Ничего не могу воспроизвести из прошлого. Как мать звали – и то не скажу, а четыре дня промучился, вспоминая. Помню, однажды на праздник какой-то, Новый год, кажется, напился сильно – и тоже утром ничего понять не мог. Ни где я, ни что за женщина со мной лежит, и почему она совсем раздетая, а я совсем одетый, даже в туфлях… Сейчас – почти то же самое.

Ардальон Игнатьич кивнул боевику-автоматчику, тот исчез в ближнем тамбуре, вернулся с метровым куском резинового садового шланга. И без всякого предупреждения начал наотмашь хлестать Воловича по чему придётся, не трогая при этом головы.

Больно было до невероятности, даже через одежду. Михаил вывалился из полукресла, упал на пыльную ковровую дорожку в позе эмбриона, пряча голые кисти рук между колен. Откуда-то в голове билось знание, что таким шлангом легко можно перебить тонкие кости, а тогда будет совсем плохо.

– Хватит пока, – услышал он голос Ардальона. – Для вразумления – хватит…

Напрасно люди выдумывают всякие изощрённые методики пыток. От иголок под ногти до магнето полевого телефона. Не говоря уже о химии. На самом деле если есть какая польза от прогресса в пыточном деле, так это экономия сил самого дознавателя. А так результат одинаковый. Волович уже готов был сказать всё, что угодно, и подписать, что подсунут, если б потребовалось. Одно останавливало – сознание того, что «признание» только ухудшило бы его положение. Обычно пытаемый только ради этого и начинает говорить – чтобы перестали мучить. Хоть расстрельную статью на себя взять, лишь бы вот сейчас перестали.