Читать «Шаутбенахт» онлайн - страница 195

Спросить про Лару у того же Берлинского? Ну и пусть облажает: «А не хочешь мой портфель поносить, пока она болеет?» Мы люди негордые, как говорит папа.

Перекупалась-таки.

Лара притягивала, как магнит. Но нет магнита — нет и притяжения. А по закону сердца свято место пусто не бывает (у иных до самой смерти). Посему возможны запасные варианты. Получила же отгул Лиз Тейлор (фильм «Рапсодия», он бедный скрипач, она дочь миллионера, под концерт Мендельсона они мчатся в белом кабрио). На ее месте оказалась дивчина из другого фильма, которую мой немецкий мундир вводит в заблуждение. От любви до ненависти один шаг. Правой ногой дивчина меня пинает, а левой любит. В решающий момент все разъясняется, с этой минуты она влюблена в меня по уши обеими ногами. Во-о какие ноги.

Предположим, Лару и подменила бы какая-нибудь смазливая школьная мордашка — разве ей по силам равняться с Лариной одержимостью собою? Это только говорится: не хлебом единым… Лара жива была исключительно своей внешностью, ни на что более не размениваясь. Род умопомешательства, а оно заразительно. Я не в счет, мой случай — случай вакцинации. Прививка от Лары действует, отсюда и симптомы любовного недуга. Знать, предрасположен.

Зато притаившийся в темноте персонаж Куприна уже не может обходиться без ежедневной вмазки. Ждет не дождется Лары, у него ломка. А она даже не позвонила — предупредить, что больна. И свой телефон не дает: «Соседи сообщат в школу, что ко мне звонят мужчины, Инна только того и ждет».

Даже не знаю, чего мне хотелось больше, чтобы он меня окликнул (и вздыхал бы потом: связался черт с младенцем) или, наоборот, — не посмел? К Берлинскому сунулся бы кто: «А где Лара?» — «А какое ваше собачье дело?» Отчасти оба моих пожелания осуществились: он побрел за мной к остановке, но молча, может быть, в надежде, что я с ним заговорю. Мы «не представлены». Завидев автобус, нерешительно шагнул ко мне. На языке дипломатов это называется декларацией о намерениях. Но я недипломатично уехал.

С какой книгой я буду ужинать? Это могли быть чеховские рассказы — «пестрые». Мог быть «Швейк». Или «Милый друг». «Три мушкетера» тоже. Но не Диккенс, которого впервые я прочитал двадцать лет спустя. И то «Повесть о двух городах» — про Париж. С «мисс» из английских романов отношения не складывались. Только однажды меня поманила пальчиком отважная Джоанна, переодетая пугливым Джоном. А еще это мог быть Кун, открытый на сто сорок седьмой странице, мой любимый миф: «Вдруг перед скорбным Адметом предстал Геракл. Он ведет за руку женщину, закрытую покрывалом».

Нельзя сказать, что чтению я уделял мало времени. Но я перечитывал одни и те же книги, а в них — одни и те же места. Как и в мечтах, до бесконечности примерял на себя одну и ту же сцену из фильма или неделями мог слушать «Неоконченную» Шуберта.

Не успел я закрепить между сахарницей и тарелкой многостраничный том, весь в брызгах былых трапез, как стук из коридора:

— К телефону!