Читать «О «новых» взглядах «старого» писателя» онлайн - страница 4

В непримиримое противоречие с самим собой впадает г. Скабичевский, усвоив себе» французскую точку зрения на историческую роль натурализма.

Вопреки прежним собственным утверждениям, он открывает в русской литературе существование «натуралистической школы» и приписывает этой школе доминирующее влияние, продолжающееся, по его мнению, многие десятки лет.

Действительно, существовала в России, как всем известно, «натуральная гоголевская» школа.

Но, по словам г. Скабичевского, лишь один Гоголь может считаться представителем натуралистического объективизма. В то же время г. Скабичевский отказывался признать, что Гоголь «начинает новый период нашей литературы»: Гоголь только «завершает «старый» период. Вместе с Гоголем умирает объективный натурализм.

После Гоголя в произведениях беллетристов сороковых годов русская литература проникается осмысленным идейным содержанием». «Русская жизнь в этих произведениях рисуется всесторонне, во всех ее как мрачных и отрицательных явлениях, так и в прекрасных и поэтических. Художественный реализм в них счастливо сочетается с гуманно-прогрессивными тенденциями, поэзия с прозой. С «объективным протоколизмом», т. е. с «натурализмом» в собственном смысле этого слова, произведения беллетристов «сороковых» годов (которых их современники окрестили последователями «натуральной школы») не имеют ничего общего.

Точно также того протокольно-объективного направления, которое придает «идеям» второстепенное значение, считает нужным утилизировать их «лишь для очистки совести», которое не идет далее скучнейшей прозы, далее изображения «тины и дрязг обыденной жизни» – такого направления г. Скабичевский прежде не замечал и в литературе последующих десятилетий.

Напротив, он неоднократно упрекал русский беллетристов за излишнюю тенденциозность и отсутствие объективности, за их неумение отрешиться от «романтических» приемов при изображении повседневной «обыденной» жизни.

Так, характеризуя беллетристику конца шестидесятых и начала семидесятых годов, он говорил:

«Вы посмотрите, что только делается в современной беллетристике: ныне не требуется ни знания жизни в ее не подкрашенной правде, ни возведения действительности в перл создания… или, сказать проще, обобщений частных явлений в общие образы: писатель может остановиться на первых конкретных фактах, обративших на себя внимание… имеет полный произвол искажать действительность как ему вздумается, пригоняя ее к задуманной идее, даже совсем обойтись без действительности, пригоняя ее к задуманной идее…

И он обрушивается на романистов, вроде Бажина и Михайлова-Шеллера, с очень серьезным обвинением: по его словам, эти романисты, изображая «триумфальное шествие светозарных героев», сойдя с реальной почвы и ударившись в идеализм, «вместо того, чтобы представлять жизнь в настоящем свете», вместо того, чтобы обнаруживать перед читателями все их недостатки, – «употребляют все усилия, чтобы закрыть от них настоящую действительность со всем ее жалким убожеством, обольщая их различными радужными призраками», и, таким образом, воспитывая в читателях полнейшее непонимание жизни.