Читать «О «новых» взглядах «старого» писателя» онлайн - страница 2

«Истрепались его образы, – сначала рыцари со всеми их фантастическими подвигами и злодействами; затем Чайльд Гарольды и Манфреды с их напыщенным высокомерием, напускной мизантропией и поддельным разочарованием; наконец, до смешного утрированные и идеализированные герои романов В. Гюго и Жоржа Санд.

И тогда повсюду общество восстало против романтизма. Мысль общества обратилась к «живой» действительности, населенной миллиардами простых существ – к обыденной жизни».

«Таким образом и возникла на развалинах романтизма новая и поныне господствующая школа натурализма».

Но и нововозникшая школа обречена была через некоторое время на гибель. Источники гибели таятся в ней самой.

Совершили прогрессивную историческую миссию, открывши искусству новый мир – мир «живой» действительности, натурализм не сумел избежать односторонностей и стеснил, в свою очередь, свободу творчества.

Он отожествил себя с наукой и объявил, что «художественное творчество заключается «в переходах от частного к общему». Он поставил непременным требованием искусству – изображать исключительно типическое, делать «обобщения», жизненных явлений. Все случайное и частное, как бы ни было прекрасно, устранялось из обихода художественного творчества.

Изображая же постоянно то, что наиболее часто встречается в жизни, – все «обыденное» натурализм мало-помалу заставил литераторов писать по определенным трафареткам, создать целые галереи «шаблонных» типов. В то же время писатели-натуралисты принуждены «терять в тине мелочей и дрязг повседневной жизни», принуждены делать детальные описания внешней обстановки, окружающей видимых ими героев. Натуралистические произведения буквально загромождаются «микроскопическими» подробностями. «На натуралистическом жаргоне это называется представлением документов человеческой жизни».

Беллетристика, одним словом, в руках натуралистов, превращается в протокольно-документальные объективные «сообщения»… Идеи и тенденции для натуралистов не имеют, по мнению г. Скабичевского, никакого серьезного значения: они утилизируется натуралистами только «для очистки совести», играют роль нитки, на которую нанизывается «бисер мелочей».

Изъятие из области творчества, с одной стороны, всего конкретного, случайного, – с другой поэтического; наконец, требование, чтобы беллетристы были непременно зашнурованы в корсет холодного, объективного протоколизма, все это легло на искусство гнетом узкого, одностороннего и нетерпимого деспотизм:, нисколько не в меньшей мере, если не в большей степени, чем и все предыдущие школы.

На общество начали наводить скуку сухость и объективность натуралистических произведений. В результате явилась «неизбежная реакция», реакция во имя изгнанной поэзии, во имя всего «индивидуального» и «неслучайного», во имя «сильных напряжений и подъемов духа», составляющих «истинную поэзию жизни».