Читать «Проповедник «живого дела» (Памяти И.А. Гончарова)» онлайн - страница 3

Интеллигент-разночинец предлагал свой кодекс верований и стремлений. Прошедший тяжелую школу борьбы за существование обязанный своим общественным возвышением исключительно своему труду и своей энергии, усилиям своего «подвижно» ума, он, естественно, провозгласил культ труда, энергии и разума; он, естественно, высказался за самое трезвое отношение к жизни; он признал гибельным для себя малейшие «уклонения в сторону» – малейшие иррациональные движения души, он предостерегал против обманчивых внушений непосредственного чувства, против увлечения хаотической игрой «бесполезных» порывов и поэтически вольного воображения. Он не задумывался даже принести в жертву идею альтруизма, считая ее одной из «иллюзий», заставляющих часто человека становиться на ложный путь, неверно оценивать факты текущей жизни: он объявил себя сторонником «разумного эгоизма». Для того, чтобы быть закаленным воином на арене жизненной борьбы, он требовал прежде всего душевной уравновешенности и цельности.

Новая «вера» и новая мораль были приняты; против «феодального» мировоззрения повелась усиленная атака. Интеллигенция не колебалась «неуравновешенным мечтательным натурам» противопоставить, в качестве идеала, представителей «новой» общественной группы, – она поспешила возложить свои надежды на практика-дельца, промышленника и купца: в промышленниках и купцах, в этих «новых людях», они видели воплощение активного творческого начала. Этого для нее было достаточно.

В встрече мягкого, избалованного ленью и барством, мечтателя-племянника с практическим дядей, – говорил Гончаров по поводу героев своей «Обыкновенной истории», – выразился намек на мотив, который едва начал тогда разыгрываться в самом бойком центре – в Петербурге. Мотив этот – слабое мерцание сознания необходимости труда, настоящего не рутинного и живого дела. В борьбе с всероссийским застоем.

Представитель этого мотив в обществе был дядя: он достиг значительного положения в службе… И, кроме того. Он сделался и заводчиком. Тогда, от 20-х до 40-х годов – это была смелая новизна.

В борьбе дяди с племянником отразилась и тогдашняя, только что начинавшаяся ломка странных понятий и нравов.

Фигура дяди – Петра Адуева. – этого «человека-машины», по замыслу автора повести, говорит лишь о «трезвом сознании необходимости дела, труда, знания». Вот почему «Обыкновенная история» появилась именно на страницах самого прогрессивного журнала: она отвечала общему настроению передовой интеллигенции. Тот же журнал, «Современник», несколько времени спустя. Поместил статью о «Петербургском купечестве», автор которой знакомил читателей с «неведомым» до тех пор уголком русского общества и открыто выражал свои симпатии к «новооткрытому» классу. Тот же журнал, в каждой своей статье, проповедовал о необходимости трезвого взгляда на жизнь, труда, энергии и знания. Тот же журнал безбоязненно ставил на очередь вопрос о «разумном эгоизме» (в известной статье Искандера)…