Читать «Французская книга об Екатерине II» онлайн - страница 2

Таким образом императрица могла быть и пребывать «невозмутимой». Она и оставалась оптимисткой до конца. В то же время она была уверена, что обладает как бы безграничными властью и могуществом. Ей нравилось, чтобы и другие верили в это и охотно слушала, когда ей это повторяли. Самые утрированные восхваления и льстивые выражения по адресу её особы казались ей естественными и законными, хотя при этом она хвалилась полным отсутствием самолюбия и кокетства. Она охотно допускала, чтобы в ней видели самую обыкновенную женщину, и нисколько не сердилась на Лафатера за такое мнение. Почести, которых она требовала, должны были относиться к ней только, как к императрице Российского государства. Эту идею внушила она Европе. В этом заключалась тайна того престижа, каким она пользовалась. Обаяние, внушавшееся ею современному миру, оправдывалось и действительностью.

Почетное место надо отвести и личным качествам монархини. Прежде всего поразительна её сила воли, несмотря на то, что она ослаблялась до известной степени недостатком последовательности, что низводило великого человека, какого желали видеть в Екатерине, на уровень естественного её пола. Она всегда желала сильно, но ей часто случалось изменять свою волю. По собственному её выражению, она была «инициаторшей по профессии». Можно думать, что для России того времени и не требовалось большего. Даже после Петра I там оставалось многое еще не начатым. Екатерина сыграла роль передового двигателя, одаренного необычайными энергией и неутомимостью. Чувство физического или морального изнеможения, устаток или упадок духа были совершенно ей чужды. Большим самообладанием заменяла она недостаток хладнокровия и крайнюю живость, свойственные её характеру. Она обладала значительной способностью к труду.

По выражению одного поэта, она представляла собой «бессменного часового». Веселость, которую она сумела обратить себе в привычку и, так сказать, в нравственный закон, помогали ей нести на себе подавляющее бремя многочисленных своих обязанностей. В шестьдесят пять лет государыня еще охотно предавалась детским играм, жмурки сохраняли еще для неё свою прелесть.

Нравственно она была вполне здорова. В частной жизни её обхождение, исполненное приветливой снисходительности, непринужденной простоты и приятности, всегда признавалось отменным самыми компетентными судьями. Она приписывала себе сердце от природы доброе и чувствительное и жаловалась, что политические обязанности не всегда позволяли ей давать свободу её склонностям. Быть может, последние и были таковыми, какими она их считала. Но политика очень рано стала управлять большинством её поступков, включая сюда даже семейные её отношения. Можно сказать, что в конце концов эта политика поглотила собой как сердце, так и ум Екатерины.