Читать «Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. (1944-1945)» онлайн - страница 14

Он начал: медленно, внятно, подчеркивая интонацией то, что ему хотелось выделить особо.

Редко, друзья,                        нам встречаться приходится, Но уж когда довелось, Вспомним, что было,                                  и выпьем, как водится, Как на Руси повелось! Выпьем за тех, кто неделями долгими В мерзлых лежал блиндажах, Бился на Ладоге, бился на Волхове, Не отступал ни на шаг. Выпьем за тех, кто командовал ротами, Кто умирал на снегу, Кто в Ленинград пробирался болотами, Горло ломая врагу. Будут навеки в преданьях прославлены Под пулеметной пургой Наши штыки на высотах Синявина, Наши полки подо Мгой.

Такое мог написать только человек, повидавший бои, прочувствовавший их всем своим существом. Ротный командир! Да кто, как не он, выносил все тяготы любого сражения! Он был первым в атаке, но он желал и того, чтобы первыми были и все его подчиненные. И часто мертвым падал на почерневший от разрывов снег — рядом с солдатами. Сколько же их было, безымянных и прославленных ротных, так много сделавших для Победы!

Строки эти были написаны Павлом Шубиным в сорок втором году. До того момента, когда «наши штыки» появятся «на высотах Синявина», пройдет целый год: ведь даже после прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года Синявинские высоты все еще находились у немцев, их освободили лишь летом того года, а Мгу — в январе 1944-го, при снятии блокады и полном вызволении города из беды. Но поэт верил, что это произойдет…

Пусть вместе с нами                                 семья ленинградская Рядом сидит у стола. Вспомним,                  как русская сила солдатская Немцев за Тихвин гнала! Вспомним и чокнемся кружками                                                   стоя мы — Братство друзей боевых, Выпьем за мужество павших героями, Выпьем за встречу живых!

Что сказать поэту? Нужные слова не приходили в голову. Я обнял его как родного и близкого человека и с трудом проговорил:

— От души поздравляю, Павел, с новорожденной!

— Спасибо, — тоже с трудом ответил он.

В эти минуты я заметил, как его глаза, всегда такие радостные и веселые, заволокли слезы.

Певец блокадного Ленинграда

Неверно, Что сейчас от той зимы Остались Лишь могильные холмы. Она жива, Пока живые мы. И тридцать лет, И сорок лет пройдет, А нам От той зимы не отогреться. Нас от нее ничто не оторвет. Мы с ней всегда — И памятью и сердцем… И эту память, Как бы нас ни жгло, Не троньте Даже добрыми руками. Когда на сердце камень — Тяжело. Но разве легче, Если сердце — камень?

Кто внимательно следит за поэзией, связанной с трагической и героической обороной Ленинграда, безошибочно назовет автора этого выстраданного стихотворения. Да, конечно, это Юрий Воронов!