Читать «Имя кровью. Тайна смерти Караваджо» онлайн - страница 138

– А тебе? – крикнула она, задрожав всем телом. Подняв блюдо, она с размаху бросила его на пол.

От ее крика гнев Караваджо сразу улегся. Он вспомнило молодой женщине, которая взяла его к себе после смерти отца. Она поддерживала его все это время. И понимала его – почти как Лена.

– Это самое меньшее, чем ты можешь помочь Фабрицио после того, что ты с ним сделал.

«Что она имеет в виду? – задумался Караваджо. – То, что случилось на Мальте?»

Увидев в его глазах недоумение, она пояснила:

– Вы тогда были почти детьми.

«Она считает, что я совратил Фабрицио». Микеле уже готов был признаться, что это Фабрицио его домогался, – хоть и понимал, как ранит ее такое признание. Но горло его сжалось. Он попытался вспомнить, что случилось в покоях Фабрицио почти тридцать лет назад. Кто из них первый протянул руку? Может быть, память обманывает его, защищая от чувства вины? «Я всегда думал, что жертвую собой ради него, что солгал отцу Фабрицио, убедив его, что это я совратил его непорочного сына». Раны на лице Караваджо заболели сильнее, шея дернулась. «Но правда ли это? А вдруг я и впрямь виновен во всем?»

Он зажмурил глаза.

Нет. Не может быть!

Костанца прикусила губы и судорожно сжала сложенные на коленях руки.

– Прости меня. Да, ты вернешься в Рим. Ты прав.

Он уедет, и она останется одна. «Что хуже, убегать от убийц, как я, – или знать, что твой родной сын, плоть от плоти и кровь от крови твоей, в любую минуту может встретить смерть?»

– Те, кто тебя любит, видят тебя яснее, чем ты сам.

– Но я же художник. Кто зорче меня?

– Любящая женщина, мать или Бог. Он зорче всех. Тогда, мальчиком, ты поддался детскому греху с Фабрицио, новину почувствовал как взрослый человек. И теперь никак не можешь принять прощение.

– Но Фабрицио.

– Если ты не понимаешь, что он тебя любит, ты слепец.

Он прижал руку ко лбу.

– Грехи, что на нашей с Фабрицио совести, слишком тяжелы, госпожа.

Костанца склонилась к нему и прикоснулась губами к его ранам.

* * *

Юный Иоанн Креститель опирался пухлой ногой на бревно в углу холста. Караваджо обвел пальцы темной умброй, подчеркнув грязь под ногтями. Он отступил назад от картины – первого из произведений, которые ему предстояло отвезти в Рим кардиналу Шипионе. Иоанн отдыхал на пне, лениво придерживая посох; ниспадающая алая драпировка не скрывала его упитанный животик. Неизбежный барашек рядом с ним поднял голову, объедая с дерева листья.

– Не слишком ли он гладок для аскета, питающегося в пустыне саранчой?

Караваджо уронил кисть и палитру. Резко повернулся к лестнице за дверью мастерской и выхватил кинжал.

– Гладенький юноша-святой… почти канон в наше время. Теперь в Риме все художники, на вас глядя, рисуют святым грязные ногти. По этой детали работу маэстро Караваджо больше не опознаешь, – к холсту с ухмылкой подошел Леонетто делла Корбара. Он взял кинжал из онемевшей руки и, обняв Караваджо, засунул обратно в ножны. Художник попытался отстраниться, но инквизитор держал его крепко.

– Хотя не думаю, что те, кто в Риме подражают твоей манере, так ловко сменили бы палитру на кинжал.