Под своим именем Лена нацарапала что-то похожее на букву «Л». Караваджо словно услышал ее голос и заплакал. «Я хотел защитить ее и оставил, – подумал он. – Но без нее мне не жить». Он должен вернуться к ней. Но сначала получить помилование – чтобы быть с ней.
В письме был постскриптум. Караваджо вытер рукавом глаза и стал читать дальше.
Просперино, художник-карикатурист, шлет привет своему дорогому другу, величайшему из римских живописцев, Микеланджело Меризи из Караваджо.
Микеле, я не сказал девушке, о чем пишу здесь. Она считает, что это лишь дружеский привет. Она пришла ко мне, чтобы написать это письмо, и я вижу, что оно ей нелегко далось. Она уверена, что ты хотел ее бросить, хотя я давно уже сказал ей, что это не так. Но я уезжал в Венецию на работу, и пока меня не было, другие – женщины Томассони и Филлида – пытались убедить Лену, что ты никогда не любил ее.
Она очень больна, Микеле. Ее кожа землисто-серая, под глазами и вокруг рта темные круги. Ее губы свинцового цвета, и, увы, при кашле она харкает кровью, как случилось и сейчас, когда она диктовала это письмо.
Я знаю, что ты пытаешься добиться помилования – и что на это нужно время. Онорио находится в изгнании в Милане, ожидая прощения, и Марио тоже не здесь – он на Сицилии. Брат Рануччо уехал из Рима по той же причине. Надеюсь, что ему неизвестно, где ты сейчас. Я пошлю это письмо через дель Монте и не буду спрашивать, где тебя искать.
Я слезно просил дель Монте заступиться за тебя перед Шипионе. Мои мольбы его разгневали – он говорит, что твое дело и так не идет у него из головы, а кардиналу-племяннику не нужны напоминания от третьесортного художника. Я ответил, что он может считать меня хоть десятым сортом, только бы за тебя заступился.
Для Лены я сделаю что смогу, Микеле, хотя я сейчас не при деньгах. Я помогаю жене Онорио, которая впала в нищету, потому что наш друг ничего не посылает ей из своего изгнания, а ей пятерых детей кормить. Бальоне со своей шайкой заграбастал себе все заказы, которые могли бы достаться мне. Возвращайся в Рим. Обязательно, Микеле.
Твой друг, соскучившийся по нашим былым проделкам,
Просперо Орси
