Читать «Парижские подробности, или Неуловимый Париж» онлайн - страница 84

«Великолепный Париж» бульваров, площадей, торговых улиц – он возникал еще до Османа. Гоголь с восхищенным раздражением писал о Париже, о его «чудовищной наружности», признавая, однако, что он – «это вечное волнующееся жерло, водомет, мечущий искры новостей, просвещенья, мод, изысканного вкуса и мелких, но сильных законов, от которых не в силах отказаться и сами порицатели их…».

Но главное – Гоголь, отлично чувствовавший архитектуру, разглядел в Париже этот зыбкий блеск: живой, неповторимо индивидуальный город, а не его знаменитые памятники.

Романтической респектабельностью, комфортом дышат фасады высоких домов, не лишенных несколько надменной пышности. Есть в Париже, как и везде в мире, и немало, домов старых, запущенных, лишенных удобств; но я говорю, разумеется, о центре города.

Обычный османовский дом построен, как правило, из камня – светлого песчаника, в него ведут двери или ворота, чаще всего темно-зеленые, с массивными медными ручками. Такие дома, особенно в центре города, охотно уступают нижний этаж (rez-de-chaussée) веселой прозрачности магазинов или бистро. Окна жилых этажей обычно доходят до пола и либо открываются на узкие балконы, либо просто забраны снизу легкими решетками («французские окна»); кое-где над окнами – яркие, чаще всего красные тенты. А выше – закругленные, «лобастые» крыши, непременные мансарды; и эти парижские трубы.

В начале XIX века по миру ездили верхом или в каретах. За тысячу лет в этом смысле мало что поменялось, и Наполеон пересекал страны столь же неспешно, сколь и Александр Македонский. А в тридцатые годы Европу пересекли железные рельсы, помчались поезда. В конце века (в Париже Золя и Мопассана) звонили телефоны, строилось метро, расцветала фотография, сияли электрические фонари. Братья Люмьер показали кино. Изменилось само представление о пространстве и времени.

Как ни странно, проще вообразить средневековый, «мушкетерский», сказочный Париж, чем доосмановский город середины XIX века: низкие дома, спускающиеся с холмов в долину Сены, тесные улицы, пустыри, почти нет садов, скверов и парков, нет Эйфелевой башни и громады Сакре-Кёр. Одинокий купол Пантеона на холме Св. Женевьевы царит над городом. Ни Гранд-Опера, ни площади Звезды, ни широких авеню, ни парка Монсо, ни больших вокзалов.

Удивительно, что многие недолюбливают, а то и просто терпеть не могут пирамиды перед Лувром. Я же, глядя на эти полупрозрачные конструкции, словно отлитые из матовых цельных кристаллов, сквозь которые мерцает резной камень ренессансных фасадов, думаю: почти тысячелетнее строительство Лувра и всей этой единственной в мире перспективы – от Тюильри до Дефанса – наконец-то завершилось. При моей жизни и почти на моих глазах.

Парк Монсо. Решетка

Фантомы грядущего перед величием прошлого, непререкаемое доказательство единства неразрываемых временем культур. Я влюблен в эти удивительные сооружения! Лувр Луи Лево и Жака Лемерсье, он словно бы век за веком ожидал гениального китайского (американского) зодчего Юй Мин Пея, чтобы стать полностью завершенным, обрести достойное и вполне современное оформление, вписаться в новые времена.