Читать «Парижские подробности, или Неуловимый Париж» онлайн - страница 71
Михаил Герман
Один (или одна) за столиком – вовсе не свидетельство одиночества, печали, того, что не с кем поговорить. Совсем не грустно побыть наедине с собой и с Парижем. Париж – лучший из собеседников, ему ничего не нужно объяснять, все ему и так внятно – сколько судеб знал он за истекшие века.
Парижане – люди достаточно общительные. Но на службе – обычно тесно (не говоря о заводе или мастерской); квартиры тоже не так уж часто очень просторны. Здесь нечто иное, чем в прославленном рассказе Хемингуэя «Там, где чисто, светло» («A Clean, Well-Lighted Place»): «Главное, конечно, свет, но нужно, чтобы и чисто было, и опрятно. Музыка ни к чему. – Конечно, музыка ни к чему. У стойки бара с достоинством не постоишь, а в такое время больше пойти некуда». В Париже кафе – не место, куда уходят от обыденности, просто другая ее часть. Может, не лучшая, но совершенно неотъемлемая.
В кафе француз никогда не напряжен, отношения с официантом любезны, но мимолетны (это обед заказывается серьезно, задумчиво и доверительно). Стертое выражение «одиночество в толпе» тут неуместно, это нечто иное, трудноопределимое словами, но, несомненно, особенное. Так сказать, прилюдное
Вероятно, в Париже (или вообще во Франции) одиночество – далеко не всегда лишь печальный и случайный удел, но и выбранный способ проживания жизни. И потом, как говорил Джонни Холлидэй, «в кафе нельзя быть одиноким».
Не только в кафе, но и в ресторанах не редкость встретить немолодых, а то и просто старых людей, и дам и мужчин, которые в одиночестве устраивают себе гастрономический праздник. Со времен Плутарха сохранился рассказ (его пересказывает и Александр Дюма в предисловии к своему «Большому кулинарному словарю») о том, как римский консул Лукулл, известный богатством и роскошными пирами, сказал однажды своему повару: «Именно тогда, когда я пребываю один за столом, следует особенно заботиться о кушаньях, ибо в эти дни Лукулл обедает у Лукулла».
Кто такой Лукулл, парижане (кроме учителей, лицеистов и студентов-гуманитариев) вряд ли вспомнят, но его мироощущение разделят многие. С каким удовольствием люди едят в печальном (как кажется нам!) одиночестве!