Читать «Дорогие спутники мои» онлайн - страница 75
Дм. Хренков
После очередного чтения Алеша Соколов заметил:
— Миша, ты пишешь, как Рокуэлл Кент.
Соколов недавно подружился с Кентом, и американский художник стал для него образцом лаконичности и точности.
— Давайте напишем Кенту? - неожиданно предложил Соколов.
Мы с Дудиным скептически отнеслись к этой затее, но, чтоб не обижать Алексея, начали письмо. Трудно было поверить, что из такой оглушительной дали, от крохотной речной пристани, которую по весне заглатывает вздувшаяся река, может куда-нибудь дойти письмо, тем более в чужую страну. Но письмо все-таки было послано, и, забегая вперед, скажу, что нашло адресата. Когда спустя несколько месяцев Кент приехал в Ленинград, то каждому из нас подарил по гравюре: он изобразил наше путешествие так, как себе его представлял.
Во время этой поездки мне еще яснее стало, что тесное общение с природой помогает Дудину накапливать "заготовки", которые после материализуются в стихах.
Прежде мне часто казалось, что Дудин не пишет стихи в общепринятом значении этого слова: он просто переполнен образами, сравнениями, рифмами. Он сыпал эпиграммами, частушками. Мы часто записывали частушки, сочиненные Дудиным. Но записывал ли он? Думаю, что далеко не всегда.
Помню, как-то оп читал мне стихотворение с такими строчками:
Строчки застряли в моей памяти. Между тем одна за другой выходили кпигн поэта, но ни в одной я не находил этого стихотворения. Прошло немало времени, пока я спросил Дудина, почему он до сих пор по включает его. Объяснение оказалось простым: забыл. Только после того как я перепечатал стихи и Дудин прошелся по пим с карандашом в руках, опи появились наконец на свет божий.
Наверное, и по сей день многочисленные приятели Дудина хранят у себя немало его ненапечатанных стихотворений. А если прибавить к ним шуточные послания друзьям, так называемые песни печали, эпиграммы! Будет целый том.
Но вернусь к нашему путешествию, к тому, как накопленные впечатления помогали поэту отливать строчки новых стихов.
Когда-то он признался:
И на войне, и после нее Дудин не был прекраснодушным фотографом. Любовь его к родной природе - активна, подогрета жгучим интересом к тому, что делает на земле человек, как ее украшает. Поэтому стихи о природе - не просто пейзажи или натюрморты, а, скорее, маленькие новеллы о любви. Наблюдая в августе "созреванья легкую усталость" или слушая, как "в ореховые дудки" наигрывают сон веселые снегири, Дудин все время думает о людях. Ему интересно "взглянуть, как дымится просека росою и запахом смол, душою того человека, который отсюда ушел".
