Читать «Дорогие спутники мои» онлайн - страница 68

Время в них, что вечностью зовется.

Стихи учат простоте и прямоте человеческих отношений, учат без назидательности. Одно из достоинств Мустая Карима - вера в читателя. Вера и доверие - вот две силы, которые движут его поэзию.

Много лет я знаю его стихи. Много лет мы дружим с Мустаем. Каждый раз, когда встречаемся, все равно где - у него в Уфе, в Москве или у нас, в Ленипграде, мне кажется, Мустай ищет у друзей ответы на интересующие его вопросы. Но, прощаясь, я вдруг обнаруживаю, что я сам в чем-то лучше разобрался, сам что-то понял глубже. А может быть, в этом и состоит отличие поэта от простых смертных? Может быть, не о ком-то, а о себе - пишет Мустай:

В высокой душе не бывает, 

Чтоб вечная ясность п лад... 

Бывает, тоска прибывает, 

Бывает, сомненья гудят. 

  

И времени бури и хвори 

По ней ударяют сильней... 

Но все-таки, все-таки зори 

Всех раньше восходят над ней.

...В один из праздников поэзии Мустай приехал в Михайловское. Был он здесь впервые и не успел все увидеть: в день у него было несколько выступлений.

Только поздним вечером, если не ночью, сумел он добрести до дома Семена Степановича Гейченко, директора заповедника. Мы долго чаевничали, а потом Мустай попросил меня:

— Не сводишь ли в парк?

Стояла глубокая ночь, нетемная еще в это время года, но поздняя. Сороти не было видно с холма, а в аллеях стояла такая тишина, что слышно было, как шелестит на старых липах листва. Только изредка на высокой ели в гнезде спросонья затевали возню аистята, а потом снова все смолкало. И так нам не хотелось говорить в этой заповедной тиши, первозданной, вековечной, такой, что, кажется, и не удивишься, если из-за замшелых деревьев вдруг выйдет старый хозяин Михайловского, весело бросит вверх шляпу и скажет: "Здравствуйте. Что ж так припозднились?"

С Савкиной горки Маленец едва различался. Напуганная за день утка что-то бормотала своему выводку.

Мустай положил мне руку на плечо. Мы так и шли, то ли обнявшись, то ли нащупывая в предутреннем тумане дорогу к дому. А на бугре у самой усадьбы маячила высокая фигура человека. Я подумал: это Семен Степанович беспокоится. Но подошли поближе и услышали голос Дудина. Он не мог заснуть, пока мы не вернулись. Потом мы стояли над Соротью и снова молчали.

И дорого было это молчание, заповедное, как клятва, как вера в то, что души наши на главное отзываются одинаково трепетно.

Потом, через несколько лет, я прочитал в книге Мустая стихи о дружбе:

Былая дружба в нас, 

Хоть разбрелись, жива, 

Но жар ее угас, 

Он теплится едва. 

  

Глянь, как горят дрова, 

Но чтоб огонь был лих, 

Сложили, друг, сперва 

Мы воедино их.

Я вспомнил ночь в Михайловском и подумал, как хорошо, что к Мустаю пришли эти слова. Он сказал то, что мне казалось моей собственной думой. Но ведь так же могли подумать и все остальные друзья Мустая, все его читатели. В этом, видимо, и состоит волшебная сила поэзии, сила, которую Мустай Карим заимствовал у своего народа. Не важно - на каком языке он пишет. Мыслит он с нами на одном.

Сей зерно!

Итак, решено: мы плывем на Север.

Мы - это поэт Михаил Дудин, художник Алексей Соколов и я.