Читать «Дар волка. Дилогия» онлайн - страница 536

Далеко внизу лежали блестящие крыши, среди которых нет-нет да и мелькали редкие уличные фонари; оттуда тянуло дымом от дубовых дров. Ройбен без труда нашел темный прямоугольник старого кладбища и даже разглядел влажный блеск на надгробьях. Он видел и отблеск на крыше склепа Нидеков, а дальше сгрудившиеся викторианские домики, где в некоторых окнах все еще горели слабенькие огоньки.

Они с Лаурой снова обнялись. Большая толстая ветка легко выдерживала их тяжесть. Ройбен ничего не боялся, ничего на свете не могло повредить ему, а раскинувшийся внизу городок, испещренный редкими огоньками, являл собой олицетворение мира и покоя.

«О, малый город Вифлеем, ты спал спокойным сном, Когда рождался новый день в безмолвии ночном»

[15]

.

— Может быть, где-то для всех есть безопасное место, — сказала Лаура, прижимавшаяся щекой к его груди, — убежище для всех потерянных детей этого мира, любимых и нелюбимых, молодых и старых. Может быть, они как-то, где-то пребывают в мире и покое или окажутся в мире и покое, даже мои дети: в мире, покое и не в одиночестве.

— Я всем сердцем верю, что это так, — негромко ответил Ройбен.

Ему хотелось, чтобы они навсегда остались здесь, под этим бесшумным моросящим дождем.

— Эй, ты слышишь? — вдруг спросила она.

Внизу, в городе, часы торжественно били двенадцать раз.

— Да, — ответил он, живо представляя себе просторный коридор с полированным паркетом, безлюдную гостиную, лестницу, застеленную ковровой дорожкой. — В полночь завершается Рождество, — прошептал он ей на ухо, — и начинается Рядовое время.

Отсюда все дома казались игрушечными; он слышал, как звучал вокруг лесной хор. Он закрыл глаза, все его чувства обострились и доставали все дальше и дальше, пока ему не стало казаться, будто поет весь мир. Весь мир был заполнен шорохом моросящего дождя.

— Прислушайся, — шепнул он ей на ухо, — кажется, будто весь лес молится, вся земля молится, будто молитвы возносятся к небесам с каждой шевелящейся ветки, с каждого шелестящего листа.

— Почему мы так печальны? — спросила она. Как же нежно звучал ее голос, невзирая на низкую тональность и грубость произношения!

— Потому что мы удаляемся от тех, кто обитает там, внизу, — ответил он. — И знаем это. И мой сын, когда придет в этот мир, не сможет ничего изменить в нем. И мы не можем ничего изменить. Интересно, морфенкиндеры способны лить слезы?

— Да, мы способны лить слезы, — ответила она. — Я точно это знаю, потому что мне уже приходилось это делать. И ты прав. Мы удаляемся от них, от них всех, и все глубже уходим в свое собственное повествование, и, возможно, так и должно быть. Феликс сделал все, что было в его силах, чтобы помочь нам, но мы так быстро уходим прочь… И что же мы можем поделать?

Он в который раз задумался о мальчике, о крошечном комочке жизни, обитавшем пока что в матке Селесты, о беспомощном заложнике, которого оставляет судьбе он сам. Будет ли он расти в наполненном радостью доме на Русском холме вместе с Джейми и Кристиной? Познает ли он то ощущение счастья и безопасности, которые когда-то полностью владели Ройбеном? Внезапно все это показалось очень далеким и неразрывно связанным с печалью и тоской.