Читать «Золушки на грани» онлайн - страница 82

Царь и его домочадцы не признали Тютю — будут они запоминать всяких простолюдинов, позарившихся на их дочуру! Домна тоже не узнала его, но приободрилась: на слабака, дурака и урода этот герой не походил.

— Ну, Вепрь, отвечай, готов ли ты принять от нас величайшую награду за подвиги? — важно спросил царь.

— Всегда готов, — отвечал Тютя, прикидывая, где бы подешевле купить повозку, чтобы перевезти эту самую награду домой.

— Тогда вот, гляди — дочь моя, Домна. Растили мы её, растили, и вот теперь отдаём тебе!

А Домна тем временем закрыла глаза и губки сложила, как для поцелуя (и где только нахваталась?)

— А связку ключей от подвалов, где казна царская хранится, вы мне не дадите? — насмешливо поинтересовался Вепрь.

— Дадим, дадим, как только в законный брак вступишь! — отмахнулся царь. Он тут предлагает первому встречному самое дорогое, что у него есть, а встречному всё мало!

Вепрь поглядел на Домну и честно попытался представить её рядом с собой. Вот едут они по нехоженым тропам, впереди маячат неверные огни. Надо затаиться в кустах, замереть и ждать, что будет дальше. А вдруг её муравей укусит или её причёска в кустах запутается? Да ну её, эту Домну, хлопот потом не оберёшься!

— Ты отказываешься от царской дочери? — завизжала Домна, — Отказываешься от меня? А во имя кого же ты совершал свои подвиги???

— Ради подвигов, — ответил Вепрь, немного подумав, — Надо же чем-то себя занять, а копать картошку мне надоело.

Новое развлечение для рабов

На невольничьем рынке придумали новое развлечение: теперь рабы, в ожидании торгов, могли подойти к специальному автомату, пошептать в него что-то и получить на руки квитанцию: «Я стою столько-то!»

Тут же началось страшное волнение! Каждый хотел быть самым дорогим рабом — непонятно только зачем. Хозяева и надсмотрщики, от греха подальше, попрятались по пивным и кофейням дня на три, чтобы не мешать невольникам оцениваться.

— Нет ничего плохого в том, что ребята будут знать себе цену! — говорил самый прогрессивный рабовладелец, — Да и нам не надо будет прицениваться и зубы мудрости им пересчитывать. Уплатил нужную сумму — забрал раба.

Рабы, стоившие, в соответствии с квитанцией, запредельно дорого, издевались над остальными, называли их неудачниками и всячески насмешничали. Те же, которые стоили мало, плакали и организовывались в профсоюз. Только один раб наплевал на общую моду и бродил среди прочих, неоцененный. Над ним почему-то никто не смеялся, но и в профсоюз его не взяли.

Наконец, все успокоилось, рабы вернулись к телегам, на которых их привезли на рынок, и распорядитель объявил о начале торгов.

— Ну, ребятки, покажите ваши документики, — сказал своим самый прогрессивный рабовладелец. И все — кто с гордостью, кто со стыдом, а кто с тупой покорностью — ознакомили хозяина с квитанциями на оплату себя. Один только раб — тот самый, который поленился шептать в машину, топтался поодаль.

— А ты что? Сколько ты стоишь, раб мой любезный? — спросил его хозяин.

— А нисколько, — буркнул раб.

— Что-то ты и вправду дефективный какой-то, — брезгливо пролорнировал его хозяин, — Ступай-ка прочь, не позорь меня. Вот тебе вольная!