Читать «Мадам Пикассо» онлайн - страница 48

– Это слишком опасно для меня, – Ева покачала головой. – Я действительно не хочу вмешиваться в ваши отношения.

– Увы, mi belleza, но мне кажется, что вы уже это сделали.

Когда их столик наконец был готов, Аполлинер настоял на том, чтобы Ева села рядом с ним, и они еще немного побеседовали о поэзии и поэтах, которые ей нравятся. Потом, в свою очередь, он собирался раскрыть ей, как ему удалось написать некоторые самые загадочные и часто трудные для понимания стихи. По словам Аполлинера, разговор с человеком, который понимает его искусство, доставит ему огромное удовольствие. Пикассо сидел напротив нее между Жерменой и Рамоном. В течение всего обеда, несмотря на разделявшее их расстояние, он почти не сводил глаз с Евы. Она ощущала его взгляд даже в те моменты, когда Аполлинер делился своими откровениями о поэзии и наркотиках.

– Вы когда-нибудь писали о любви? – спросила она, после того как официант принес блюдо с террином.

– Я никогда не был влюблен, – он вздохнул. – Только похоть, не более того. А я взял за правило писать лишь о том, что хорошо знаю.

– Это выглядит благоразумно. Думаю, я тоже никогда не была влюблена, – Ева тихо рассмеялась, понимая, что это не так.

– По словам Фернанды, вы тоже родом из Польши, мадемуазель Умбер?

– Там познакомились мои родители. Мой отец француз, а мать – полячка. Мы жили там, когда я была ребенком, а потом отец привез нас во Францию.

Разговор был удивительно непринужденным, если принять во внимание, что она беседовала с человеком, чьими стихами так давно восхищалась.

– На самом деле, меня зовут Ева Гуэль, но здесь, в Париже, я отказалась от этого имени. Хочу посмотреть, что может предложить жизнь парижской девушке, которую зовут Марсель Умбер.

– О да, такое имя гораздо ближе для парижан. Впрочем, оно кажется не вполне настоящим из-за вашей чудесной польской улыбки. А мое настоящее имя совсем не поэтично: Вильгельм Костровицкий, но как собрат по крови буду надеяться, что вы не станете рассказывать об этом, – он добродушно рассмеялся.

– Фернанда сказала, что она тоже называла себя разными именами после приезда в Париж.

– Включая мадам Пикассо.

– Вы этого не одобряете? – спросила Ева.

– Если и не одобряю, то не смею говорить об этом. Фернанда Оливье – это сила, с которой следует считаться. И она определенно не из тех, кому можно перечить.

С другой стороны стола внезапно донесся чарующий голос Фернанды. Она говорила Луи, что придумала ему имя, и с завтрашнего дня он должен называть себя Маркуссисом. Она считала, что это превосходное имя обязательно принесет ему удачу.

– Буду считать, что вы меня предупредили, – обратилась Ева к Аполлинеру.

– Вы ее новая подруга, поэтому вам не о чем беспокоиться, – с тихим горловым смешком произнес он и взялся за нож и вилку. – До тех пор, пока вы ей нравитесь.

Глава 7

– Ну, Пабло Диего Руис-и-Пикассо, что за дьявол в тебя вселился? Будь я проклят, если ты не пьян в стельку! – проворчал Макс Жакоб, отступив от распахнутой двери своего кирпичного дома на бульваре Барбес.