Читать «Мужик в царском доме. Записки о Григории Распутине (сборник)» онлайн - страница 35

– Ничего, я пойду к нему и изобличу его.

– Ну, ладно, пойди, пойди. Только ничего хорошего не услышишь. Он – плохой человек. Сердится на меня, так как я раньше изобличал его в том, что он опоганится с попадьей, а потом идет обедню служить.

К священнику меня повез духовный брат-ученик Григория – Илья Арапов. Как только я вошел к о. Петру, он, едва поздоровавшись со мною, спросил меня: «Зачем приехали сюда?»

– В гости, к другу.

– Не к другу, а к мерзавцу, развратнику!

– Что вы, батюшка, что?

(Признаюсь, я поехал к отцу Петру с намерением больше ему противоречить, чтобы он больше разгорячился и больше рассказал бы мне про Григория.)

– Да, к развратнику. Дали ему фамилию Новых. Истинно, он новый распутник.

– Но ведь фамилию дал царь?

– Так что же? Он и государыня – люди, мистически настроенные, вот и попались ему в когти, а нас не проведешь.

– Батюшка! Если вы знаете что плохое про брата Григория, то почему же не доведете до сведения царя?

– Много знаю, а до царя нам нет пути: побольше нас, да молчат, а нас не послушают. Вот Феофан епископ тоже сюда приезжал. Зачем? Увеличивал авторитет развратника? И вы приехали. Я что-то даже не верю, что вы священник; разве священник поедет к такому подлецу? Вы – беглый преступник?

– Батюшка! А вы зачем же сами вчера были в гостях у брата Григория?

– Зачем, зачем? Я не орехи щелкать ходил, а по поручению архиерея смотреть, что вы там делать будете. Ведь раньше там у него оргии были.

– Какие оргии?

– Самый форменный разврат. Наберет Григорий девушек, прыгает, прыгает, да начнет с ними свальный грех творить.

– Так он, значит, форменный хлыст?

– Да, да. Он во время странствований всякой пакости набрался; тогда же и подругами обзавелся: монахинями и разными девушками. А теперь к нему ездят петербургские дуры; он их в баню водит голыми, ложится с ними. А главное, ни в чем не сознается; есть здесь одна женщина – просфирня; она еле от него отбилась. Спросили Григория об этом, а он говорит, что ничего не было. И жена его отказывается от всего. А разве не она в прошлое лето за косы вытаскивала из двора петербургских барынь, которых захватывала с Григорием в постели. С Л. она разве не дралась?

– А до странствования он чем занимался?

– До странствования он был пьяницей и озорником. Его не иначе на всем селе звали как Гришка-вытул, Гришка-дурак…

Отец Петр горячился, а я краснел до самых ушей.

– Батюшка! А все то, что вы говорите, вы сами видели, хорошо знаете?

– Все знаю, все на моих глазах делалось. А если чего не видел сам, то другие видели. Его крестьяне покровские и теперь считают за жулика, а епископ так даже и на глаза к себе не пускает, а он сколько раз хотел ему представиться. Чтобы задобрить епископа, Григорий раздобыл 20 000 рублей на построение храма. Так что же вы думаете? Крестьяне не приняли от него денег; так и сказали: «Не надо нам твоих денег; знаем, как ты их достаешь».

– Он нас, священников, ни во что ставит. Ишь, выдумал учение, что благодать с недостойных пастырей отлетает и ложится на простецов… На нем всего больше, и ему даже поэтому не грешно женщин и девушек пробовать. Еще говорит, что он своим совокуплением освящает их и снимает страсти. Вот подлец! Да вы присмотритесь получше к Григорию, и вы сами увидите, что он мошенник.