Читать «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение» онлайн - страница 52

Армии необходимо было минимизировать вред, нанесенный и организации, и морали, вернуть войскам «ударную силу». Одним из способов достижения этой цели были небольшие по размерам операции, успешный исход которых имел как бы воспитательный характер. В ноябре 1915 г., узнав, что в немецком тылу работает много русских пленных – бывших ополченцев, обозников и так далее, Алексеев обращает внимание на эти действия: «Некрасивая картина, сообщенная штабом 3-й армии относительно обслуживания немецкого тыла значительным числом наших пленных, указывает на больное место этого тыла, на возможность сильными налетами небольших конных отрядов вносить сильное расстройство в службу тыловых учреждений, разгоняя тех негодяев, которые служат обозными, хлебопеками, рабочими… Прошу сообщить это на фронты, дабы выработать вдумчивый план действий в тылу, имея в виду именно это обстоятельство. Разбитый и сожженный обоз, уничтоженные кухни – все это достижимо, все это внесет расстройство в деятельность неприятеля»¹¹.

В конце 1915 г. один из инициаторов создания партизанских отрядов – есаул А. Г. Шкуро – был вызван в Ставку, где предложенная им практика действий получила одобрение со стороны императора и генерала Алексеева. Особенно активными эти отряды были в районе Полесья, где природные условия усложняли создание глубоко эшелонированной непрерывной линии обороны. Эти набеги поднимали настроение войск после тяжелых боев во время Великого отступления. С другой стороны, они должны были способствовать началу партизанского движения среди местного населения. Последняя цель, ввиду пассивности последнего, так и не была достигнута, хотя помощь армейским партизанам все же оказывалась. Конечно, далеко не везде практика диверсионных действий в тылу противника была применима. Зависело это от конкретных условий, в том числе от того, насколько непрерывной была линия фронта. Некоторые военачальники, как, например, Брусилов, выступали в принципе против организации подобных отрядов, другие, как, например, Иванов, создавали их там, где они не могли действовать. Однако в районе Припяти диверсии партизан держали войска противника в постоянном напряжении и поначалу наносили ему существенные потери¹².

Вскоре непрерывная линия фронта, вопреки предвоенным ожиданиям, возникла и в лесах и болотах Полесья. «Пришлось устраивать бесконечные гати, – вспоминал Брусилов, – массу мостов, окопы же не врывать в землю, а строить их из бревен, прикрытых с наружной стороны землей, так как углубляться в землю было невозможно по причине близости грунтовых вод. Материала для выполнения этих работ было сколько угодно. Выяснилось, что хотя с большими затруднениями и несколько иным порядком, но воевать в Полесье значительными массами можно…»¹³ Небезынтересно отметить, что район Барановичей – Молодечно, где наблюдалась наибольшая активность партизанских отрядов, был одним из направлений, выбранных Ставкой для наступления на весну-лето 1916 г. Алексеев был доволен, что в войска возвращается уверенность в себе, по его мнению, в период с ноября 1915 по февраль 1916 г. мораль войск существенно укрепилась. Однако провал галицийского наступления настораживал наштаверха, по его словам, в армии не хватало настоящих вождей, «трудно было найти хотя бы одного человека, способности которого были бы выше, чем у полкового командира»¹⁴.