Читать «Ругачёвские чудеса» онлайн - страница 24

И пережили эти воспоминания и ее семейную жизнь, и мужа ее – добродушного и смешливого Вовчика, который в те деньки как раз оказался в командировке, да и саму Иринкину молодость тоже – всё пережили. Так иной раз преображается и расцветает женщина, и все вокруг гадают: что же так украшает ее? Но редко кто угадает, что главное украшение – её воспоминания, которыми озаряется ее лицо, и зажигают искорку в усталых глазах, когда незримыми мотыльками кружатся вокруг неё, отпугивая порханием крылышек нахлынувшую грустинку о том, что не сбылось. Таким украшением остались навсегда с Иринкой ее воспоминания о сентябрьских ночах студенческой «картошки» на овощебазе «Путь Ильича» под Ругачёво двадцать лет назад. И теперь, когда не видны больше в полях высокие скирды, а разбросаны по полям невысокие и аккуратные валки сена, Иринка с улыбкой про себя отмечала: «Да и к чему теперь те огромные, духмяные, высокие скирды?! Те, в которых легко было спрятаться от всех и любить друг друга, нежась на верхотуре прямо под бескрайним небом. Кому они теперь нужны – эти огромные, колючие крепости запретной любви времен советской «картошки»? Той сезонно-запретной любви советских времен, когда из многочисленных институтов и НИИ гнали городскую интеллигенцию, засидевшуюся и начитавшуюся всяких «самиздатов», из пыльных рабочих кабинетов на поля Отчизны собирать и перебирать морковь голыми руками в любую погоду и непогоду – «на картошку». Хотя с этим вполне могли и должны были бы справиться живущие там колхозники. А в награду за этот странно-сезонный труд – свободная любовь без берегов и рамок приличий с местными томными красавицами, уставшими от жизни с мужьями-колхозниками. Хороша и горяча была любовь и с сослуживицами-недотрогами, отшвырнувшими, как надоевшее старьё, все городские приличия, чтобы оттянуться по полной «на картошке». На той советской «картошке», где все сразу становились холостыми и незамужними, как на курорте! И загорелые, не отягощенные комплексами, мускулистые трактористы – тоже пользовались большим успехом у столичных интеллектуалок, начитавшихся заграничных книжек о страстной любви бессонными одинокими ночами в пустующих без любви столичных квартирах.

«Культ Деметры» – так шутя называл традиционную осеннюю «картошку» Иринкин студентик из московского Архитектурного института. Потому что ничем другим эту странную социальную «госпрограмму» объяснить было невозможно. Ведь затраты на перемещение в колхозы толп горожан, обустройство их проживания с ночевками на несколько дней и кормлением огромного количества этих городских людей – всё это явно не окупалось добытой ими «картошкой». Тем более что в деревнях и селах круглый год жили сельскохозяйственные рабочие-колхозники, которым тоже платили зарплату, в то время когда горожане работали за них в полях. И студентик с юмором рассказывал Иринке о древнем культе языческой богини Деметры. Смешно отплясывая, он строил при этом уморительные рожи. А как еще рассказывать про то, что священной обязанностью молодых и красивых издревле было для повышения урожайности и плодородия полей при всем честном народе, под радостные песни и пляски соплеменников, заниматься любовью в полях, стремясь передать земле всю свою силу молодой страсти и любви, ведущей к плодородию земли. Такой любви, как у Иринки с тем студентом, присланным 20 лет тому назад «на картошку»! И ведь правда! Такого урожая, как после той Иринкиной «картошки», в Ругачёво никогда не было ни прежде, ни потом – годы спустя.