Читать «Царство. 1955–1957» онлайн - страница 134

— Пока у всех торжественное, приподнятое настроение, надо сказать о трагических событиях нашей истории, сказать честно. Давайте сбросим с плеч проклятый груз и со спокойной совестью заживем дальше. А если промолчим, в будущем могут не понять наше молчание. Сейчас нужно правду говорить, а не потом. А что Сталин изувер, вы не хуже меня знаете. Сталин осатанел в борьбе с врагами!

— У него было много человеческого! — вступился Каганович.

— И звериных замашек хватало! — поддержал друга Булганин.

— Надо подумать, чтобы с водой не выплеснуть ребенка, — заговорил Ворошилов. — Ведь Сталин вел нас к победам!

— Какой ценой?! — не успокаивался Хрущев.

— Цену отдали большую, — определил Микоян.

— Я согласен, что следует вскрыть неприглядную роль Сталина, — вступил Маленков. — На совести его слишком много грехов.

— Делегаты люди острые, если не мы, то они о Сталине заговорят!

— По-партийному будет! — согласился Николай Александрович.

— Я не настаиваю, чтобы именно я говорил, пусть товарищ Булганин скажет.

— У тебя, Никита, лучше получится.

— Или товарищ Молотов, его трудящиеся уважают.

— Говори ты, только без прений, без обсуждения, просто доведи до сведения факты беззакония. Здесь я Никиту Сергеевича поддерживаю, если промолчим, совсем с другого края может эта история выползти.

— Я бы ничего не говорил! — вклинился Каганович. — И никому говорить не позволю! Что потом будет — это потом, неизвестно когда. Сейчас закроем Съезд и дело с концом!

— Я настаиваю! — наседал Хрущев.

— Для всех твоих добрых дел, Никита Сергеевич, Сталин фундамент заложил! — рявкнул Каганович и стал мрачно оглядывать присутствующих, ища поддержку. Было очевидно, что ни Молотову, ни Ворошилову хрущевская затея не по душе. — Проголосуем! — выкатил глаза Каганович.

— На Съезде любой член партии, а особенно член ЦК и тем более член Президиума, может высказаться. На Съезде нет на то запрета, это не будет расцениваться как выступление вразрез с линией партии. В конце концов, Съезды для того и собираются, чтобы самые болезненные вопросы разрешать. Я, как делегат, имею право высказаться, мне слово дадут! — наступал Никита Сергеевич. — Выступить мне никто запретить не может!

— Ну, скажи, скажи всем, как людей пытали! — выкрикнул Каганович. — Тебя прямо с трибуны ногами вперед вынесут!

— Пусть вынесут и даже пусть судят! — огрызнулся Хрущев. — Буду говорить! Слишком много крови пролилось, я до сих пор в этой крови захлебываюсь! Если меня виновным признают, отвечу!

— Смельчак выискался!

— Пусть Никита Сергеевич доложит, — удерживая Кагановича, вступил Молотов. — Шило в мешке не утаишь.

— Все эти годы мы старались обелить Сталина, отмыть, а ничего не вышло. Сколько черного кобеля не мой, белым он никогда не станет! Я сгущать не буду, — пообещал Хрущев, — но делегаты поймут, что Президиум ЦК для народа открыт, что с Президиумом можно без оглядки идти дальше. Вы бы, Вячеслав Михайлович, мне слово предоставили, тогда бы мой доклад выглядел совсем убедительным. Нам повезло, что мы от перегибов не пострадали, сидим тут, кофей распиваем. Не забывайте, на нас сейчас Запад смотрит!