Читать «Десять посещений моей возлюбленной» онлайн - страница 210
Василий Иванович Аксёнов
И тут меня словно прорвало:
– Таня, – говорю. – Ненаглядная, единственная…
– Умру, – говорит, – если…
– Если, – говорю, – и я тоже…
– Люблю…
– Люблю, – впервые выговорил.
Стали, нагие, остывать.
Оделись. В яр поднялись. И наверху уже обулись.
К сосне пришли, стоим возле нее.
Совсем стемнело.
– Вон, – говорит Таня, – моя звезда. А где твоя?
– Не помню, думаешь?
– Вдруг упадет… твоя или моя?
– Не упадет, – успокаиваю.
– А помнишь, я тебе на память шишку сосновую в карман рубахи положила тут?
– Помню, – говорю.
– Ты потерял ее.
– Я ж ненарочно. Дала другую – ту храню ведь.
– Ты разговариваешь с ней?
– Конечно.
– Что говоришь?
– Соскучился, люблю.
– А что она тебе?
– Молчит.
– Твоя такая же – молчунья.
Назад поехали, уже с включенной фарой.
Оставил я в деревне мотоцикл у развилки. Пошли на Кемь.
Сели на бревно. Тихо течет река, сосредоточенно – на нас внимания не обращает. Плещется рыба в ней – играет, мошку ли ловит – вьется та над водой. Редкий туман над речкой стелется, на пар похожий.
Месяц уж ночью появился, около часу, опрокинутый, лес озарил едва-едва. Низко над Камнем. В Кеми отразился. К нам от него, от отраженного, дорожка пробежала. Совсем ущербный – немного света от него – как от лампадки.
– Уезжать завтра, – говорит Таня.
Молчу.
– Мне плакать хочется… Уже сегодня, а не завтра… А помнишь, – спрашивает Таня, засмеявшись, – как вы в интернате, нарядившись в белые простыни, пришли ночью под наши окна?
– Помню, – говорю.
– Это все ты, наверное, придумал.
– Рыжий.
– Неправда. Ты.
– Какая разница.
– Мы на автобусе поедем с Дуськой. Придешь на вашу остановку?.. Я помашу тебе рукой.
– Приду.
– До самолета не проводишь?
– Может.
– Я бы хотела очень.
– Постараюсь.
– А помнишь, – спрашивает Таня, – на Новый год в
– Ну?
– А когда Маузер крутнул, она на Рыжего, бутылка, показала?
– Не на тебя ли?
– Нет, на Рыжего… А он кричал еще: «Да ни за что! Пусть лучше Дуську поцелует!» Стояла около него… Но чмокнул в щечку Витьку, ты его заставил.
– Ну, если правило… нельзя же нарушать.
– А помнишь, – спрашивает Таня, – как ты прошлым летом пришел ко мне, и мы бежали друг дружке навстречу… так – с распростертыми руками?
– Помню, – говорю.
– Я, как почувствовав, пошла из клуба на развилку… А что сказал ты мне тогда?
– Не помню.
– Вот ты всегда такой – не помнишь… А помнишь, ты был у меня… лед как раз шел, и ты поплыл на льдине до Ялани?
– Да.
– Я так тогда переживала. В школе увидела когда уж, успокоилась… А как тебя недавно встретил Соболь?
– Это до старости я не забуду.
– Не укусил бы он тебя.
– Он не сказал тогда мне это.
Небо все в звездах. Дождь метеоритный.
– Ты загадал желание?
– А ты?
– Скажи, какое.
– Нет.
– Ты вредный.
– А ты?
– А я тебя люблю…
– Ты не увиливай.
– Ты знаешь…
Утка закрякала.
– У нас на лыве… там, у кладбища…
– И не боится.
– Чё, покойников?
– Да нет. Охоту уж открыли.
– У-у… Чё-то холодно… Платье не высохло… Пойдем?
– Угу.
Смеется.
– Что?
– Да как ты к баушке в постель забрался.
– Мне не до смеха было.
– Правда? Больше не хочешь?
– Не хочу.
Пошли. К дому приблизились. Возле ворот стоим, обнявшись.
