Читать «Линни: Во имя любви» онлайн - страница 274

Сомерс покачал головой, кротко улыбаясь. Затем, подняв брови, взглянул на доктора Хаверлока: «Ну вот, вы видите?»

Доктор пристально смотрел на мои кисти. Я осознала, что постоянно сжимаю и разжимаю руки. Я прекратила это делать, но он уже отвернулся к своим бумагам и снова принялся писать. Я вышла из комнаты, но задержалась за дверью и услышала, как доктор Хаверлок сообщил Сомерсу, что все готово. Сомерс уверил его, что тот получит обещанное вознаграждение, как только все меры будут приняты.

Он воплощал свой план в жизнь. Пора было и мне заняться своим.

Мне не составило труда в тот же день достать необходимое количество дурмана у зашедшего к нам торговца. Англичане называют это растение «дурман обыкновенный» или «дурман вонючий». Это одна из сорных трав, растущая повсеместно на пустырях. Я помнила, что мне говорила о дурмане Нани Меера. В определенных дозах он полезен при кашле и коклюше и при заболеваниях мочевого пузыря. Большие белые венчики цветков тоже обладали наркотическими и болеутоляющими свойствами, но растертые в порошок листья действовали сильнее. Передозировка приводила к смертельному исходу.

Несмотря на улучшение состояния, Сомерс все еще был слаб и у него случались периоды упадка сил и полного изнеможения. Медленно оправляясь от болезни, он по нескольку раз в день в больших количествах пил холодный чай с сахаром. Я взяла на себя заботу приносить ему этот напиток каждый раз, когда Сомерс испытывал в нем потребность, как поступила бы на моем месте любая заботливая жена. Судя по тому, как Сомерс посмотрел на меня, когда я впервые появилась возле его кровати с чайным подносом, он решил, что я изо всех сил пытаюсь доказать ему, что я не сумасшедшая. И я позволяла ему так думать.

Я начала с минимальных доз. Необходимо было проявлять осторожность: все должно было выглядеть так, словно его подкосила старая болезнь.

Через два дня состояние Сомерса заметно ухудшилось. С его лица не сходил горячечный сухой румянец, ему стало трудно глотать, и Сомерс все чаще начинал что-то неразборчиво бормотать и совершать мелкие бессмысленные движения.

На третий день Сомерс погрузился в сон, такой глубокий, что его не могли разбудить на протяжении нескольких часов. Я знала, что такой сон может перейти в кому. Когда Сомерс наконец открыл глаза, его зрачки были расширены и не реагировали на свет. Я продолжала поить его чаем каждый раз, когда он приходил в сознание, крича слугам, что господину необходимо пить побольше жидкости.

Заламывая руки перед доктором Хаверлоком, я молча благодарила небо за то, что этот старый хрыч оказался таким профаном.

— Ведь он уже шел на поправку! — восклицала я. — Что же вызвало такое стремительное ухудшение?

Доктор Хаверлок покачал головой.

— Никогда нельзя с уверенностью предсказать, как иноземный недуг подействует на свою жертву.

Я смотрела на него, широко открыв глаза.

— Боюсь, дело обстоит серьезнее, чем раньше. Мой диагноз, миссис Инграм, — это мозговая малярия.

Я в ужасе прижала ладонь к губам.

— Мозговая малярия?