Читать «Линни: Во имя любви» онлайн - страница 112

Она изучающе посмотрела на меня.

— Думаешь, ты со всем этим справишься?

Я кивнула.

— Тогда тебе пора всему учиться, Линни. Посмотри только на себя. Где твой зонтик? Обветренная, опаленная солнцем кожа совсем не в моде.

После полудня корабль бросил якорь в неглубоких водах пристани Чендпал. Дата на написанном в тот день письме Шейкеру гласила: 18 ноября 1830 года. Посмотрев на пристань, я разглядела только толпящуюся там плотную человеческую массу. Река кишела всевозможными плавучими транспортными средствами — рыбацкими лодками, плотами, маленькими одномачтовыми суднами и паромами. Их было так много, что они постоянно сталкивались бортами. Я подумала о бригах, тендерах и шхунах, стоявших в густом тумане на пристани в Ливерпуле, сравнивая их с этими маленькими суденышками, управляемыми бронзовыми, практически голыми мужчинами.

Окраины Калькутты меня удивили. К реке спускались белоснежные виллы, изящные и роскошные; по словам миссис Кавендиш, они принадлежали разбогатевшим британским торговцам, работающим в Ост-Индской компании.

Сходив за Фейт в каюту, где она с несчастным видом сидела в гамаке, я взяла свой зонтик, и мы спустились по грубой веревочной лестнице в масулы — маленькие шаткие лодочки, доставлявшие пассажиров к берегу. Лодка раскачивалась и лавировала, и мы крепко держались за борта. Грязная вода залила ноги и намочила подолы платьев.

Фейт сказала, что нас встретит мистер Уотертоун, друг ее отца, согласившийся поселить нас у себя на все время нашего пребывания в Калькутте. Сидя между Фейт и миссис Кавендиш, я нарадоваться не могла на свой бледно-голубой, обшитый бахромой зонтик. По мере сокращения расстояния между нами и пирсом толпа казалась все больше. В шуме уже можно было различить отдельные выкрики, вопли и причитания.

— Вы видите вашего мужа, миссис Кавендиш? — прокричала я ей на ухо.

Это был глупый вопрос: различить что-либо в таком скоплении народа не представлялось возможным. Толпа пестрела яркими красками. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы осознать увиденное. Женские сари — ярко-розовые, оранжевые и красные, тележки с горами незнакомых овощей и фруктов. Темные лица под белыми тюрбанами. Когда мы подплыли ближе к пирсу, я почувствовала запахи, определить которые не могла, но была уверена, что среди них присутствует аромат жасмина, сандала, гвоздики и имбиря, о которых я читала в книгах. Однако здесь пахло кое-чем еще. Все эти ароматы заглушал тяжелый, сильный запах мочи, грязи и гнили — насыщенная вонь разложения, знакомая мне по сточным канавам самых убогих дворов Ливерпуля.

Нас высадили на пристани, и вся яркая мешанина, за которой я наблюдала из лодки, стала реальностью. При ближайшем рассмотрении она оказалась вовсе не такой сказочно красивой, какой виделась на расстоянии. Было пыльно и жарко, мы стояли посреди бурлящей толпы, в мокрой обуви, пытаясь перекричать маленький оркестр, приветствующий прибытие нашего корабля, и попрощаться с другими пассажирами, с которыми очень сдружились за время путешествия.