Читать «Унгерн. Демон монгольских степей» онлайн - страница 275

Но секрета из своих дальнейших планов Унгерну фон Штернбергу сделать не удалось. По той простой причине, что ему надо было поделиться с кем-то, поговорить о замышляемом. Самым близким человеком с первых дней появления в степях Халхи Азиатской конной дивизии для барона являлся генерал Резухин, человек «абсолютной» верности.

На одной из ночёвок Унгерн пришёл в резухинскую палатку, зная, что любой «азиат» побоится приблизиться к ней даже ночью. Но здесь Роман Фёдорович смертельно ошибся. В его походном штабе с недавних пор оказался оренбургский казачий офицер Иван Маштаков, который умело скрывал свою ненависть к недавнему кровавому диктатору со станции Даурия. На то у колчаковца были веские причины: уже не один его войсковой товарищ поплатился жизнью по волеизъявлению семёновского генерала.

В тот вечер он сопровождал дивизионного начальника, обходившего лагерь. Но его приказа идти спать Маштаков не исполнил. Зная, что он играет со смертью, офицер всё же отважился подслушать разговор двух ненавистных ему дивизионных генералов:

   — В Маньчжурию, Резухин, нам идти нельзя. Там Чжан Дзолинь поджидает на границе. Китайская тюрьма нас уже ждёт.

   — Значит, Роман Фёдорович, в Кобдо, к Кайгородову?

   — Нет, не туда. В Халхе нам делать больше нечего. Скоро здесь нас будут гонять как последних волков.

   — Значит, в третий раз пойдём на Верхнеудинск? Я готов.

   — Нет, и туда тоже не пойдём.

   — Тогда куда же?

   — В Тибет.

   — К Далай-Ламе? Но проскочить в жару через каменистую, безводную степь? Без запасов провианту, без воды перейти через Гоби? Да в тех местах летом даже верблюжьи караваны гибнут.

   — Ну и что из того, что купеческие караваны гибнут. Мы не торговцы, а конные воины. Да ещё к тому же проверенные войной.

   — А людские потери? Ведь они, вне всякого сомнения, будут значительными.

   — Потери людей меня лично никогда не пугали. Война есть война, в ней выживает сильнейший.

   — Может быть, нам лучше всё же остаться в Монголии. Совершим налёт на Ургу и увезём с собой Богдо-гэгена. И вся Халха встанет на нашу сторону.

   — Не встанет, Резухин. Считай, что Монголия уже пала под натиском революционного безумия.

   — А если податься в Приморье?

   — Нам с тобой за ургинские дела ни в Маньчжурии у Чжан Цзолиня, ни в Приморье у каппелевцев показываться нельзя. Судить даже не будут, сразу пристрелят.

   — Роман Фёдорович. Если в Тибет, то что мы там будем делать?

   — Как что? Наймёмся на военную службу к Далай-Ламе. В его тибетскую армию.

   — А примет он нас?

   — Ещё как примет! Я для него борец за буддистскую веру. Это ему любой монгольский или бурятский лама подтвердит.

   — И это всё? Думаю, что маловато для тёплого приёма целой конной дивизии в тибетских горах.

   — Есть ещё одна веская причина. После падения династии Циней китайские республиканцы всё чаще заявляют о своих правах на Тибет. По всему югу Китая сегодня расползается краснота.

   — Значит, Далай-Ламе сегодня нужно настоящее войско?

   — Конечно. Хозяин дворца Поталы, что в столичной Лхасе, человек энергичный, свою власть над горами будет отстаивать до предела возможного.