Читать «Царский угодник. Распутин» онлайн - страница 51

Журналист деликатно промолчал.

   — Как тебя зовут? — спросил Распутин.

   — Александр Иванович!

   — Лександра Иваныч... Сын Иванов. Русское имя, русское отчество — это хорошо, — Распутин достал из кармана щепотку семечек, кинул в рот. — А меня — Григорий Ефимов.

   — Это я знаю.

   — Заходи ко мне в купе, в общем, — сказал Распутин и бесшумно удалился — шаги его потонули в густом ворсе ковровой дорожки.

Сосед журналиста, пожилой земский чиновник с землистым одутловатым лицом, в пенсне с чёрным шёлковым шнурком, выглянул в коридор, проверяя, ушёл «старец» или нет, поинтересовался внезапно задрожавшим голосом:

   — Это Распутин?

   — Да!

   — Червь вселенский! — Земец выругался. — Всякое было в России, а вот такого ещё не было! Неужели вы пойдёте к нему в купе?

   — Не знаю, — журналист неопределённо пожал плечами.

   — Не ходите! — попросил земец. — Вас же люди перестанут уважать. А вы, видно по всему, уважаемый человек!

   — Спасибо. — Журналист открыто улыбнулся, улыбка у него была обезоруживающей. — Но как тогда быть с моей профессией? Я же журналист!

   — Ну... ну... — Земец не нашёлся что ответить, вздохнул и отвернулся к окну. — Поступайте как хотите, только не теряйте уважения, Александр Иванович.

   — Я постараюсь, — просто, без всякой иронии произнёс журналист, прислушался к женскому гомону, доносящемуся из коридора, понял, что женщины эти — с Распутиным, подумал, что надо бы написать об этом путешествии. Материал о Распутине никогда не пропадёт. Если он и не понадобится сегодня, то обязательно понадобится завтра.

«С чего начать описание? С портрета? — Журналист посмотрел в окно и удивился тому, что поезд уже идёт, — машинист тронул состав совершенно неприметно, плавно, без лязганья и грохота колёс — вот что значит опытный человек! Серый задымлённый перрон медленно полз назад. — Ну вот и пошёл отсчёт. Человек в дороге находится в новом измерении. В каком? В четвёртом, наверное».

Земец привстал — он тоже не заметил, как поплыл назад перрон с людьми, — перекрестился.

   — С Богом! — Земец открыл новый кожаный баул, достал оттуда курицу, завёрнутую в восковку — прозрачную непромокаемую бумагу, свежие, в крохотных пупырышках огурчики, две стопки и плоскую бутылку «Дорожной» водки — журналист видел такую водку впервые. — По старому русскому обычаю, — объявил земец и зашуршал восковкой, разворачивая курицу. — Не откажете?

   — Ну что вы, кто отказывает соседу? Не принято, — улыбнулся журналист.

Земец разлил водку в стопки. Александр Иванович думал, что земец — ходячий сюртук, застёгнутый на все пуговицы, с язвой, коликами в печени, несварением желудка и буркотнёй в кишках — такой у него недовольный, болезненный вид, — но земец оказался живым человеком, которому всё мирское было не чуждо.

   — За то, чтобы благополучно доехать, — объявил земец, поднимая свою стопку.

   — Выпьем за это! — согласился журналист и ощутил в себе неясную тоску — такое уже было десять лет назад, когда он, желторотый юнец, ещё только пробующий свои силы в газетном деле, попал на русские позиции среди двух тёмных маньчжурских сопок и потом под огнём пошёл вместе с солдатской цепью в атаку.