Читать «Столп. Артамон Матвеев» онлайн - страница 443
Владислав Анатольевич Бахревский
— До площади-то Красной далеко! — заленился кто-то из стрельцов.
— Ему и в навозной куче будет хорошо, — догадался Кузьма Чермный. — Над червями теперь будет начальствовать.
Труп отволокли на скотный двор, подняли на вилы, бросили поверх свежего навоза. Показалось мало: сверху накидали, расколотив бочку, солёной рыбы, приговаривали:
— Ешь, князь Юрья! Чай, вкусно! Это тебе за то, что наше добро заедал.
В ту ночь филины ухали в Москве. Собаки выли. Город провалился в кромешную тьму: жители не смели жечь огни — на человечьи лица смотреть боялись.
Мятежники оставили в Кремле караулы, но караульщики все были пьяны, день прожили кровавый, на ногах с утра... По сонному Терему пробралась в комнату царевны Натальи Алексеевны мамка Клуша — постельница великой государыни Марфы. Собрала Клуша своих цыплят, повела в обход стрелецких караулов в царицыны покои. Среди цыпляток были братья Натальи Кирилловны Иван, Лев, Мартемьян, Фёдор, племянник Василий, сынок Артамона Сергеевича Андрей и сам Кирилла Полуэктович — бородатый птенец.
Страшный день просидели Нарышкины и Андрей Артамонович за кроватью восьмилетней царевны, за ковром. Стрельцы в комнату забегали, но уходили, заглянув за печь да под кровать. Царевну жалели — совсем дитя, да и мамки её вой поднимали.
— Здесь вам покойнее будет! — говорила Клуша, заводя несчастных в тесный чулан в спальне Марфы Матвеевны. — Заложу вас подушками да перинами, и дверь на замок.
— Не надо! — вырвалось у Андрея Артамоновича. — Пусть дверь останется открытой.
— Верно, — согласился Иван Кириллович. — Где закрыто, там ищут с пристрастием.
Клуша покормила своих птенцов, напоила и принялась набивать чулан постельной стряпнёй. Про тайник никому знать не надобно, куда ни повернись — измена, предательство.
Нарышкины заняли углы, Андрей же Артамонович оказался возле подслеповатого слюдяного оконца. И был рад — воздуха побольше. Лежал без сна, без единой мысли в голове.
Отца растерзали, найдут — и с ним сделают то же... Помолиться бы — пустота в груди. Всё потом! Слёзы, молитвы, сама жизнь. Одно остаётся — терпеть, и Бог даст — вытерпеть.
Стрельцы пришли в Кремль утром. Со знамёнами, с барабанами, с оружием.
На Красное крыльцо к ним вышел князь Иван Андреевич Хованский.
— Спаси Бог вас, детушки! — Голос у князя был зычный, весёлый. — Спросить хочу. А не пора ли нам царицу Наталью Кирилловну гнать из дворца?
— Любо! Любо! — закричали стрельцы.
— Что любо? Гнать или терпеть?
— Гнать! — хохотали весельчаки.
— А за чьей головой вы сегодня-то пожаловали? — подсказывал стрельцам Хованский, чего им делать.
— За Ивановой! Нарышкина пусть к нам вышлют!.. — Выклики слились в единый рёв: — Нарышкина! Не убил царевича Ивана, так убьёт!
На крыльцо вышли царевны: Татьяна Михайловна, Марфа, Екатерина, Феодосия Алексеевны. Говорила старшая, Татьяна:
— Славное воинство! Неужто вы забыли своё крестное целование брату моему царю Алексею Михайловичу, царям Фёдору Алексеевичу да Петру Алексеевичу?