Читать «Наш старый добрый двор» онлайн - страница 96

— Знаешь, ну и что? — невозмутимо отвечала Джулька.

— Все равно он на тебя не смотрит. В волейбол играли, все время Рэме мяч подавал, а на тебя кричал, и все.

Джулька щурила свои прозрачные светлые глаза, точно всматривалась во что-то. Возможно, представляла заново, как, спохватившись — кончается увольнительная! — Рэма заспешила с волейбольной площадки домой, и через несколько минут вниз по лестнице флигеля сбежала уже не девушка в сатиновых шароварах и майке, а маленький солдатик с узкими крылышками погон.

«Нет, — подумала Джулька. — На нее он тоже не смотрит. Там смотреть не на что…»

А Ромке сказала:

— Не в свое дело не суйся.

— Интересно! — Ромка даже руками всплеснул. — Я твой брат! Пока отец на фронте, я за тобой смотреть обязан, поняла? Отец вернется, спросит, я ему что должен сказать? Вай, папа-джан, твоя дочь за нашим соседом бегает, за Ивкой Русановым, ну! А за ней, папа-джан, Жора-моряк на своей тележке с подшипниками.

Если бы не Ромкина реакция, отточенная долгим опытом, коробка от папиросных гильз угодила бы ему прямо в нос. Но Ромка вовремя увернулся.

— Где ваша совесть?! — крикнула из кухни мать. — Перед квартирантами стыдно! Ты зачем ее заводишь? Клянусь, все отцу в госпиталь напишу, все!..

Ромкин отец был ранен. В первом же бою, который приняла его рота. Ночной бой за маленькую полусожженную деревушку. Она стояла на голом бугре, изрытом траншеями, и никому не была бы нужна, когда б не этот бугор, единственный на всю округу. Жители давно покинули свои дома, ушли куда глаза глядят, и теперь деревушка, обнесенная рядами проволочных заграждений, прикрытая дзотами и минными полями, мрачно темнела на бугре, безмолвная и неприступная.

— Приказано нам взять ее, — сказал комроты просто, как будто разговор шел о самом обыденном деле. — Командная высота, с нее здесь все просматривается. Поэтому приказано взять и закрепиться до подхода батальона. Ясно?..

«Ва, как мы ее возьмем? — с тревогой подумал Ромкин отец. — Пока добежим, всех убьют. Где здесь спрячешься, ровное место кругом…»

В полночь стылый мрак, висящий над траншеей, красной стрелой прожгла ракета.

— Пошли, ребята! — сказал комроты по-прежнему просто, словно приглашал на прогулку. — И чтоб все, как один, ясно? Нам ее с ходу взять надо, иначе ни хрена не получится…

«В меня три пули попало, — писал домой Ромкин отец, — но я до утра не ушел из окопа, пока нам замену не прислали. Мой командир роты приказ давал: «Уходи, Чхиквишвили, ты свое дело хорошо делал!» Но я не пошел, сказал: «Только вместе со всеми, это мое твердое слово!» Замечательный, между прочим, человек оказался комроты. Мы с ним рядом в атаку бежали как два родных брата.

Теперь я в госпитале. Ничего, врач все пули вытащил, говорит: долго лечить будем. Может, даже отпуск мне устроит, потому что очень меня уважает…»

Все обстояло, конечно, далеко не так, как описывал Арчил Чхиквишвили. В первом варианте письма пуль было шесть, целая автоматная очередь. Потом он передумал, написал: три. Ну а если по правде, то хватило ему и одной. Она ужалила в плечо, прожгла насквозь. От боли и страха перехватило дыхание, хотел крикнуть: «Помогите! Умираю!..» — да не смог, упал головой вперед, в холодную жидкую грязь. Хорошо, комроты рядом оказался.