Читать «Наш старый добрый двор» онлайн - страница 90

— Кто-то другой… У летчиков редко бывают могилы, Гриша. Одни уходят в облако, другие — в морскую глубину, третьи сгорают, не долетев до земли… Выпьем за моего Шурца, Гриша. — Он отломил кусочек хлеба, обмакнул его в вино, положил на край тарелки.

— Ты чего это? — не понял гость.

— Так делают здесь, когда хотят помянуть навсегда ушедшего человека.

— Ты что?! Да ты как?! Ты брось это! Никто еще толком не знает! А ты…

— А я знаю, Гриша. Давай за сына моего, Героя Советского Союза. Ты стоя выпей за него…

После отъезда гостя летчик несколько дней почти не показывался на террасе. Не ждал, как обычно, почтальона с газетами, не переставлял на своей карте флажки. Точно потерял ко всему интерес. И глаза у него стали какие-то необычные, смотрели на собеседника и не видели его. Совсем другим стал летчик.

— Я зе говорил: все эти инвалиды, они цокнутые, — комментировал события Никс. — И этот тозе не исклюцение.

С Никсом никто не соглашался, даже мадам Флигель помалкивала. Никса ругали, называли плохим соседом, но он стоял на своем:

— А я говорю — цокнутый! Увидите, моя будет правда…

Иногда летчик, позвав Ромку, давал ему денег и просил:

— Смотайся за вином, будь другом.

— Ва! — удивлялся Ромка. — Вы никогда не пили вина. Какого взять?

— Все равно…

Ромка приносил вина; летчик, кивком показывая ему на стул, говорил:

— Садись…

Они сидели вдвоем, чаще молча, и тогда Ромка томился. Но иной раз летчик принимался говорить, и, хотя говорил о чем-то непонятном Ромке, тот слушал с интересом и даже поддакивал.

— Герой имеет право быть убитым, Рома. А вот безвестно пропавшим?.. Оказывается, нет, такого права ему не дано. Странно ведь, а?

— Да, очень…

— А между тем все верно. Видишь ли, о Герое люди хотят знать все, таково уж это звание. Не должно оставаться ни доли сомнения у людей, вот в чем дело-то. Ни самой, даже малой, доли сомнения… Но это может быть только в двух случаях: если человек живет и действует как Герой на глазах у всех или если он пал смертью героя тоже на глазах у всех. Третьего не дано, не так ли?

— Да… А кто Герой? Тот, кто приезжал к вам в гости, да?..

Дело в том, что летчик никому не показал фронтовую газету, привезенную другом. Запер оба экземпляра в книжный шкаф и ключ положил в карман гимнастерки. Никто в доме на Подгорной не знал, как спас в бою товарища тот самый Алик, что бегал тут вот, во дворе, под акациями, и было это не так уж и давно.

Оставшись один, летчик вынимал из ящика стола перетянутую резинкой пачку писем. Писали старые товарищи, боевые летчики. Он перебирал письма, вчитывался в бледнеющие строчки, повторял про себя имена ребят, и это была словно безмолвная перекличка.

— Костя-большой… Погиб в Керчи…

— Анисим… Сбит над «Голубой линией»…

— Осман… Сгорел в бою на Курской дуге…

— Костя-маленький… Сбит над Днепром…

— Валька Громов… Этот еще в Севастополе. Тоже без вести…