Читать «Наш старый добрый двор» онлайн - страница 118

— Жив? Ну молодец, раз жив. Значит, еще повоюем, Чхиквишвили…

Ромкин отец ворочался на койке, курил безвкусные трофейные сигареты и пытался представить себе лицо комроты — черное от копоти, мокрое от дождя, небритое лицо человека, с которым скорее всего никогда больше не придется увидеться. Что за человек был, почему ничего не боялся, где его дом, где его мать живет? Написать бы ей письмо — какого сына родила, дорогая! Совсем молодой еще, двадцать один год всего, мальчишка, ну! Как он так сделал, что Арчил Чхиквишвили, пожилой человек, уважает его, словно отца?..

Тихонько, чтоб не разбудить соседей по палате, Ромкин отец выходил в коридор, примащивался возле дежурной сестры, просил листок чистой бумаги.

— Письмо домой писать буду.

— Спали бы, отец, лучше. Днем напишете.

— Не спится, дорогая…

Он вынимал из кармана трофейную авторучку и выводил первую фразу:

«Здравствуй, дорогая жена моя Дариджан…»

Солдатские письма, как и солдатские сны, словно короткое прикосновение к далекому дому. Пока пишет солдат письмо, он там, в кругу родных, в кругу друзей и соседей, в той не забытой им жизни, где все было надежно, прочно и счастливо…

После госпиталя Ромкин отец попал в гвардейскую дивизию, чем очень гордился, и письма свои подписывал торжественно: «Гвардии рядовой Арчил Чхиквишвили».

Определен он был в хозяйственный взвод — все же в возрасте человек и к тому же только из госпиталя, куда же ему в стрелки? Это обстоятельство несколько смущало Ромкиного отца, и в письмах он о нем умалчивал.

«Находимся мы сейчас в Болгарии. На месте не стоим, идем на запад. С болгарами войны у нас не было, это свои люди. Когда медленно говорят — все равно что по-русски получается. Правда, на Россию здесь непохоже, а похоже больше на Кахетию. Такие же сады, такие же виноградники и красное вино, которое они делают, наш восьмой номер напоминает. Хорошее вино, молодцы, не ожидал!

Лицом здешние люди совсем как кахетинцы, как будто я в нашу родную деревню вернулся, Дариджан, и мы с тобой снова совсем молодые…»

* * *

Стрелковый полк майора Вадимина отвели с передовой в полночь. Тусклые лампы осветительных ракет медленно плыли к земле. Немцы ушли за реку и закрепились.

Время от времени тугую тьму прорезали торопливые строчки пулеметных очередей; цветные трассы мчались над самой водой, гасли в прибрежных талах. И вновь повисали в небе лампы, озаряли заболоченную пойму мертвенным светом. Противник явно нервничал, хотя и не мог не чувствовать, что наступление остановлено, все, теперь передышка. И для тех, кто вышел с боями к восточному берегу реки, и для тех, кто, перейдя ее, закрепился на западном.

Река была неширокой и извилистой. Остатки деревянного моста уходили в ночную воду валкой шеренгой обгоревших устоев.