Читать «Токио и плантации жемчуга» онлайн - страница 11

Чтобы прекратить этот разговор, я пошел к стюардессам выяснить, что происходит. Когда я вернулся, он у меня спросил:

– Ну что, скоро мы полетим?

– Не знаю. Стюардессы говорят, что какой-то кретин оставил два чемодана у багажного люка и не хочет их забирать. Они уже дважды объявляли по радио.

– Подумать только, что за мерзкие люди, и из-за них мы должны страдать. А почему чемоданы оказались у самолета?

– Как почему? Ведь каждый должен опознать свой чемодан и отдать грузчику.

– Слава Богу мне удалось протащить картины в салон. Но два чемодана я сдал в багаж, – он перегнулся через меня и выглянул в иллюминатор. – Позвольте, это же мои чемоданы. Ну и порядки!

Он помчался к выходу, и через десять минут вернулся возмущенный:

– Подумать только! Меня лично никто ни о чем не предупреждал, а сейчас еще ко мне же в претензии, что я задерживаю рейс. Что за народ – никакого порядка!

Он осмотрелся вокруг в поисках сочувствия, но тщетно. Никакого сочувствия не было. Пассажиры смотрели на него безо всякой симпатии. А один повернулся и заметил:

– Что значит «не предупреждали»? Только о ваших чемоданах радио бубнило целый час и на русском, и на итальянском.

В дальнейшем он помалкивал и в разговор о советских беспорядках меня не втягивал.

После приезда в Киев я на второй день вышел на работу, которая меня тут же засосала своими проблемами. Появились новые объекты, да и старые не давали покоя.

ГОЛОСЕЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ

Приятели проявили мне пленки со слайдами у какого-то частника. Я не мог рисковать – неизвестно, когда попаду туда еще раз. Я разрезал пленки, вставлял слайды в рамки, еще раз просматривая и переживая красоты Италии, грандиозность Санта Мария дель Фиоре, исторические дали Римского Форума, нагромождения лавок на мосту Понте Веккио и живописные отражения в канале моста Понте Риальто.

Мои коллеги потребовали перенести мои рассказы с впечатлениями в актовый зал с показом на большом экране. Я подготовил три часовых встречи с архитектурой Италии. Ребята подобрали итальянскую музыку для сопровождения. Я был в состоянии эйфории, когда раздался звонок на работе, который вернул меня к реальности:

– Это с вами говорят из Комитета государственной безопасности. Нам нужно с вами побеседовать.

– А в чем, собственно, дело? – спросил я севшим голосом.

– Мы на эти темы по телефону не говорим. Завтра в 11 утра мы ждем вас у себя. Если у вас возникнут проблемы с начальством насчет вашего ухода, мы этот вопрос решим. Но нам бы не хотелось посвящать в наши контакты лишних людей. Захватите паспорт. Ждем вас в 11.

Думаю, что нет смысла рассказывать, как я провел эту ночь. Было о чем подумать и что вспомнить. Что же могло послужить поводом для этого звонка? У меня, естественно, как и у каждого, кто в то время причислял себя к интеллигенции, было несколько романов Солженицына, отпечатанных на папиросной бумаге, «Собачье сердце» Булгакова, вторая часть «Василия Теркина», еще несколько запрещенных изданий, копии писем, связанных с Сахаровым, пражскими событиями, процессом над Даниелем и Синявским. Кто из нас не рассказывал анекдоты – пусть первый бросит в меня камень. Но политическими анекдотами я не увлекался. Разве что, когда приезжал Дмитрий Алексеевич Толстой, он всюду громогласно рассказывал антисоветские анекдоты. Но это было давно. И все-таки, меня же выпустили в Италию. Какой же у них есть компромат на меня?