Читать «Цемах Атлас (ешива). Том второй» онлайн - страница 99

— Простите, господа, больше я не могу уделить вам времени. Здоровье не позволяет. — И он поспешно ушел на веранду.

Гости поняли, что хозяин вне себя, раз он даже не проводил их до ворот смолокурни. Первым пошел через двор реб Мордхе-Арон Шапиро, крутя свою трость в руках, заложенных за ссутуленную спину: кто он, Махазе-Авром, этот Альфас, говорящий с уверенностью в том, что его слово должно быть последним и решающим? Раввину к тому же приходилось молча выслушивать громкие выражения восторга Эльцика Блоха:

— Ой, какой он прекрасный человек, этот реб Авром-Шая-коссовчанин! Видите? Он не поддерживает диких фанатиков. Ой, какой он достойный еврей, наш дачник со смолокурни! Видите? Он считает, что надо восстановить библиотеку.

За раввином и Эльциком Блохом шел потрясенный реб Менахем-Мендл. Конечно, давно пора, чтобы его жена и сынок приехали в Валкеники, но Всевышний свидетель, что он не хотел добиваться этого при помощи сокрушения директора ешивы. Последним тащился портной реб Исроэл. Его голова и борода дрожали, в глазах стояли слезы. Он и его жена полюбили квартиранта, как родного сына. Дома реб Цемах — исключительно деликатный человек. Он никогда ничего не просил и всегда благодарил за всё. Правда, жить с ним под одной крышей не слишком весело. Он ходит погруженный в печальные думы. Так как же это получилось, что он вдруг взял да натворил такое? И как заставить себя сказать ему, чтобы он съезжал с квартиры?

— Я велел выгнать его! — реб Авром-Шая вошел в дом с криком и сразу же удалился к себе комнату, чтобы прилечь. Его сестра Хадасса смотрела через окно своей спальни на разговор во дворе. Теперь она вошла к брату и заботливо склонилась над ним. Хайкл тоже стоял здесь и со страхом смотрел на тяжело дышавшего ребе. Его нос, скулы, брови, уголки рта и усы дергались и дрожали.

Весь вечер и следующий день реб Авром-Шая лежал, скорчившись на своей лежанке. Он заглядывал в книгу и не видел букв. Подавленный тем, что ребе велел прогнать директора ешивы, Хайкл молчал и с тоской ждал дня возвращения в Вильну. Ему надоел этот заплаканный лес, надоело это затянутое тучами небо. Молочно-белые туманы лениво ползли вверх; серые, осенние облака медленно и мягкотело оседали и ползли на брюхе. Вдруг пошел густой косой дождь, резанул, как косой прошелся, и сразу же перестал. Даже когда дождя не было, с деревьев, заляпанных темнотой, беспрестанно падали большие свинцовые капли с потаенным вздохом грусти; даже если небо еще посветлеет, лето все равно уже кончилось.

Директор ешивы стоял за порогом с нетерпеливо-злым лицом заимодавца, которого заставляют ждать на улице. Хайкл пролепетал, что Махазе-Авром не может сейчас никого принять. Какое-то мгновение директор ешивы смотрел на него с удивлением, словно не веря, что виленчанин набрался наглости передать ему такой ответ. Он резко и грубо отодвинул ученика рукой и вошел в дом. Несмотря на дождливую погоду, Хайкл поднял воротник пиджака и ушел в местечко. Он был очень обижен на ребе за то, что тот вынудил его сказать директору ешивы то, чего его сестра и хозяйка дома не нашла в себе мужества сказать.