Читать «Цемах Атлас (ешива). Том второй» онлайн - страница 266

— Так он и сказал? Он не верит, что с моей стороны это только упрямство, и считает, что это потому, что я тебя люблю? Так он и сказал? Коли так, он действительно лучше тебя и умнее.

— А волосы платком ты прикроешь? — спросил Цемах.

— Да, из уважения к нему, а не для тебя. Я надену и блузку с длинными рукавами, и брошь с золотыми подвесками, — ответила Слава, и Цемах снова рассердился: ей настолько чужда его среда, что она даже не понимает, что такой человек, как Махазе-Авром, не смотрит, во что одета чужая жена.

Реб Авром-Шая пришел на следующий день около полудня, как они и договаривались. Он постучал в дверь номера Цемаха и вошел с палкой в одной руке и с большой книгой — в другой. Он с мягкой улыбкой, прятавшейся под усами, доброжелательно смотрел на Славу через очки. В пальто и с палкой в руке он уселся за стол и положил на него книгу.

— Я принес вам в подарок мое сочинение об образе жизни. Когда будет время, загляните, — он разговаривал с мужем, но все еще не спускал спокойного, но пронзительного взгляда с жены. — В Ломже есть большая ешива. Вы когда-нибудь заходили туда, реб Цемах?

— Нет, — прошептал Цемах смущенно и удивляясь сам себе.

Реб Авром-Шая рассмеялся, и не надо было объяснять, почему он смеется: реб Цемах Атлас, с юных лет занимавшийся тем, что основывал ешивы, никогда не заходил в ешиву именно того города, где он родился и женился.

— Такова природа человеческая, — улыбнулся реб Авром-Шая, обращаясь к женщине, словно извиняясь перед ней за ее мытарства. — Человек выходит через парадную дверь своего дома поискать, чего ему не хватает. Он ищет долго и заходит далеко, иной раз добирается до самого края света. Многие годы спустя человек возвращается домой через заднюю дверь, согнувшийся и смирившийся, и только тогда он обнаруживает, что то, что он искал годами на чужбине, ждало его все это время в его собственном доме.

Глаза Слава повлажнели, а губы были сухими. Через минуту ей уже хотелось смеяться, оттого что она сидит с богобоязненным выражением лица, подобающим какой-нибудь молоденькой раввинше вечером первой пятницы после свадьбы. Она обаятельно наклонила голову и сказала чересчур громким и нахальным голосом, что хочет о чем-то спросить. Цемах посмотрел на нее с откровенным страхом, но, хотя Славе до смерти хотелось испортить ему настроение за то, что он так трясся по поводу ее поведения, она заговорила с гостем почтительно: как считает ребе, ее муж должен был ехать просить совета или же ему было позволительно положиться на себя самого и на нее?

— Вашему мужу позволительно было приехать за советом, — сразу же ответил ребе, и Слава не знала, действительно ли он так думает или же говорит это для поддержания мира между супругами.

Какое-то время Махазе-Авром еще помолчал, затем встал, собираясь уйти. Чтобы муж и жена не обиделись на него за слишком короткий визит, он рассказал им, что должен зайти к торговцу купить вина для четырех бокалов на седер. Перед тем как выйти, он хотел пожелать женщине всего наилучшего. Однако Махазе-Аврому не хватало красноречия, и не в его характере было благословлять людей, как это делали хасидские цадики. Он покраснел и только пожелал веселого праздника. Цемах вышел его проводить. В коридоре Махазе-Авром снял очки и положил их в плоский жесткий футляр.