Читать «Цемах Атлас (ешива). Том второй» онлайн - страница 214

Каждый произнес про себя благословение «О чудесах» в благодарность за то, что успели спасти купишкинца. После чего его стали усиленно стеречь. Прежде глава ешивы реб Симха боялся, как бы Нарев не узнал и не сказал, что мусарники свели парня с ума; теперь он боялся прямо противоположного: как бы не сказали, что парень свихнулся, а мусарники не ведут его к докторам. Реб Симха Файнерман чувствовал, что стареет и седеет. Семестра со столь многочисленными беспокойствами у него еще не было. И ведь не случайно, что все эти беды происходят именно с учениками реб Цемаха-ломжинца с тех пор, как он вернулся в ешиву. Это значит, что его возвращение с покаянием не было по-настоящему возвышенным событием, если из-за этого происходят такие беды. Из Геморы нынешней субботы мы знаем, что «праведные дела продвигаются через праведного, а грешные дела — через грешного…». Товарищи Шимшонла-купишкинца снова шушукались в синагоге, на кухне и на квартирах:

— Да разве может такое быть?! Чтобы боящийся Бога еврей захотел устроить такое дело и потерять свою долю в Грядущем мире? Получается, что от чрезмерных страданий Шимшонл сошел с ума.

У Хайкла-виленчанина был другой ответ. Но он не хотел об этом разговаривать ни с кем, кроме Мойше Хаята-логойчанина, и пошел к нему.

С тех пор как вернувшийся с покаянием реб Цемах вышвырнул логойчанина из синагоги, тот больше не показывался даже на кухне. Поэтому Хайкл удивлялся, откуда тот знает историю о купишкинце во всех подробностях. Мойше Хаят выглядел отощавшим, заросшим и опустившимся, как будто после изгнания из ешивы он в еще большей степени стал ешиботником.

— Я знал, виленчанин, что раньше или позже вы придете ко мне. В Нареве я самый близкий вам человек, хотите вы себе в этом признаться или нет. Другие мусарники тоже забегают ко мне так, чтобы никто не узнал. Пока я приходил есть на кухню, они боялись доверить мне свои тайны и поделиться своими сомнениями. А теперь приходят и умоляют, чтобы я разъяснил им, почему купишкинский безумец хотел повеситься.

— От отчаяния! Он увидел, что все его ухищрения не позволяют ему избавиться от соблазна зла. От этого он впал в такое отчаяние, что захотел повеситься, — поспешно ответил Хайкл. Он едва дождался возможности высказать свое мнение. — Однако остается еще вопрос. В Вильне я не раз слышал от самых отчаявшихся бедняков, что они не накладывают на себя рук, потому что боятся Бога. Так как же это купишкинец не убоялся совершить такой тяжкий грех, как самоубийство?