Читать «Доктор Гоа» онлайн - страница 222

Мика и Антон

Мика занималась вместе с нами йогой у Наты на крыше. Тоненькая, с длинными темными косами, экстравагантная, необычная. И полное имя у нее тоже очень необычное – Лимира. Однажды после занятия к Мике на крышу зашел молодой мужчина в мотоциклетном прикиде, с рюкзаком. Они некоторое время поговорили, держась за руки и глядя друг другу в глаза, как влюбленные. Как же я удивилась, когда узнала, что это муж Мики, Антон, что они уже много лет вместе и у них двое детей!

Кстати, дети в Гоа не плачут, не капризничают и не дерутся между собой. То есть, возможно, они иногда так и поступают, но этого не видно и не слышно, не то что в России: на каждом шагу. Мне стало интересно – почему?

Мика. Мне 31 год, а мужу 37. Я – дизайнер одежды. Первый раз в Гоа попала в 2005 году. Мы с моим будущим мужем прилетели в Бомбей, потом на слипербасе доехали до Гоа. Конечно, я была шокирована уровнем жизни, беднотой, грязью. Мы слышали, что в Гоа хорошо, что это – рай, но больше ничего не знали об этом месте. С нами в самолете летел Джанки, итальянец, у которого был весь паспорт в индийских визах, и он нам сказал одно слово: «Arambol». Туда и поехали. Первое, что я увидела в Арамболе, – там была такая (и до сих пор, кстати, существует) столовка, где сидели одни хипаны, уже достаточно старые, все дредастые, татуированные. Сейчас, конечно, этих чудо-людей здесь уже нет. Арамболь очень сильно изменился.

Месяц мы тут прожили, в Хампи еще ездили, в Гокарну. Поняли, что хотим рожать нашего первого ребенка именно здесь. Я забеременела, и как-то так получилось (возможно, это дети сами так решили), что все девушки из нашей тусовки тоже оказались беременными. 19 человек, и все хотели рожать здесь! Мы сняли дом у моря, и все вместе начали жить такой большой коммуной.

Наш старший сын Мируха (Мирослав) родился в 2009-м. Рожала я у немки, Карины, в Асагао: естественные роды, мягкие, в воду. 36 часов я промучилась, а потом мы все-таки поехали в больницу, и было «кесарево». Два года потом я много чего в себе прорабатывала: начала сыроедить, много заниматься. И в общем-то второго своего ребенка родила сама в ванну, но уже в России – так почувствовала. Его зовут Лука (с ударением на первом слоге), он родился в 2011-м. Домашние роды – это же так здорово! И дети реально рождаются совсем другие.

– Вот ваши сыновья – какие они?

Мика. Добрые оба, они не вредничают, не делают подлостей, как некоторые другие дети. Мне вообще страшно бывает в Москве на детских площадках…

Антон. Там страшно не от детей, а больше от родителей.

Мика. Да, там детей калечат страшным образом, родители их изначально уже встраивают в какую-то матрицу, навязывают им страхи, которые им самим тоже родители когда-то навязали.

Антон. Самое страшное – что их растят взрослые, которые сами живут в состоянии абсолютной неосознанности… Взрослые, которые не сумели переосознать свой мир и определить, что из этого ценно, а что нет, что из этого правда, а что нет, что из этого не навязано им извне, а переосмыслено ими самими и выкристаллизовано внутри, как истина для самого себя… Они живут по накатанному пути, который им дан: работа, условные ценности, стремления… У них все: можно-нельзя, плохо-хорошо – навязано извне: социумом, культурой, средой, в которой они выросли. Мне их очень жаль. Нельзя сказать, что они виноваты в этом. У них просто не было возможности, не было примеров перед глазами, не было такой традиции изначально, чтобы мог возникнуть шанс на осмысление. И очень жалко детей. Дети, которые приходят сейчас, у них есть все эти возможности, у них гораздо шире информационное поле, нежели 20 лет назад. Но с самого раннего детства, когда еще все открыто, все очень тонко, очень восприимчиво, – родители уже в этот момент начинают их прессовать со страшной силой: «можно – нельзя», «могу – не могу», «так или этак». Это жесткое подавление, причем практически никто не осознает этого. Детей очень жалко в городах, особенно в Москве.