Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 88
Сергей Павлович Мосияш
Бояре, сидя на лавках, дружно кивали головами в знак согласия с окольничим: «Молодец Татищев, утер нос ясновельможным».
— Но если вы нас не отпустите, — стал угрожать Гонсевский, — то король может начать войну с Московией.
И здесь Татищев мгновенно нашелся:
— До войны ли вашему королю, под ним трон шатается, сейм волнуется, того гляди татары нападут.
И хотя это было правдой, Гонсевский с порога отмел эти обвинения:
— Пан Татищев говорит выдумки о Польше. У нас все в порядке. Это к вам татары жалуют под стены столицы.
— Я думаю, нам не стоит упрекать друг друга, — наконец-то обрел дар речи Мстиславский. — В деле Лжедмитрия никто не виноват. Все делалось по грехам нашим, этот вор обманул и вас, и нас. Зачем нам пенять друг другу?
Гонсевский согласился не «пенять», но категорически потребовал посольству отпуск на родину.
— Без государева слова мы не можем этого решить, — развел руками Мстиславский.
— Тогда попросите его принять нас.
— Обязательно попросим, — пообещал Мстиславский, но Гонсевский понял даже по интонации ответа: «И не подумают просить. Да и чего просить, если отказ в отпуске наверняка исходит от самого царя».
Послы стали откланиваться, Мстиславский кивнул подьячему:
— Семен, проводи ясновельможных. Да не дай кому в обиду.
— До ворот? — спросил подьячий.
— До ворот Посольского двора.
Когда подьячий воротился во дворец, думцы уже разошлись, но Мстиславский ждал его.
— Ну как они? — спросил князь.
— О-о, Федор Иванович, они так костерили нас.
— Кого?
— Всех.
— А государя?
— И про царя тоже нехорошо говорили.
— Как?
— Да язык не поворачивается.
— А ты поверни, поверни, Семен.
— И чертом обзывали, и еще срамнее, не смею повторять.
Мстиславский, втайне претендовавший на престол, а оттого не любивший Шуйского, с удовольствием передал ему отзывы польских послов по его адресу.
— Что, так и говорили: чертов царь? — спросил, морщась, Шуйский.
— Так и говорили, государь.
— Ну так вели им вполовину сбавить прокорм.
— Взвоют ведь они, Василий Иванович.
— Пусть повоют. А станете объявлять убавку, скажите за что: за непочтение к престолу, скажите, мол, за такие слова у нас языки отрезают. Ишь ты, срамословы выискались. Да велите готовить наших послов. Кого Дума предлагает?
— Мы решили послать князя Григория Волконского с дьяком Ивановым Андреем.
— Потянет ли такие расходы Волконский, он же беден как церковная крыса?
— Мы решили дать ему вспомоществование из казны.
— Сколько?
— Триста рублей.
— Ну коли так, я не против. Но на будущее посылайте более состоятельных, Федор Иванович.
— Учтем, государь. Но князь Григорий и дьяк Иванов тем подходящи, что замежными языками владеют. И польским, и немецким.
— Хорошо, хорошо. Но перед отправкой пусть ко мне явятся за наказом.
Убавка корма вполовину весьма не понравилась в польском посольстве. Гонсевский написал в Думу на имя Мстиславского протест, в котором не преминул вместе с жалобой на скудость стола пригрозить будущему русскому посольству: «…мы не можем поручиться за их безопасность, ибо братья убитых в Москве поляков отмстят за своих».