Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 106
Сергей Павлович Мосияш
Обе армии подошли к Котлам при свете дня. Рассыпавшись по снежному полю, постреливали друг в друга из пищалей, не терпя почти никакого урона от такого огня. Шмелями жужжали пули. Кому-то надо было начинать.
— Прокопий, распочни! — крикнул Скопин Ляпунову. — Пусть уводит их на правое крыло.
Пашков, получив согласие из Москвы принять его вместе с дружиной и даже обещание царя не оставить без награды, попросился у Болотникова вывести рязанцев в первую линию.
Уже ночью, по возвращении посыльного от Скопина, предупредил десятских перед самым выступлением:
— Явится перед нами вершний на белом коне и красном бешмете, с красным прапором, не вздумайте стрелять по нему. А все дружно следуем за ним.
— А кто это будет?
— Должно быть, Захар Ляпунов.
— Захарка заведет не то в мед, не то в помет, — пошутил десятник Вилкин.
— Ты, главное, спознай его.
— А кто ж его в Рязани не знает. Первый боец на кулачках, мне вот два резца высадил, паразит.
Истома Пашков не ушел от Болотникова с Ляпуновыми, хотя они и звали его. Отговаривался:
— Нет, братцы, на мне грехов как блох на собаке. Шуйский посадит в воду и прав будет. Вы ступайте, а я пока остерегусь.
На следующий же день после ухода Ляпуновых Болотников, вызвав Пашкова к себе, спросил:
— Ну а ты, Истома, чего ж остался?
— Ты что, Иван Исаевич, меня гонишь?
— Не гоню, но веры у меня вам нет.
— А как нам тебе верить, если ты нам царя не кажешь, а лишь обещаешь?
Болотников разозлился:
— Я сказал вам, что послан самим Дмитрием Ивановичем. И все.
Истома, бледнея от злости, огрызнулся:
— А мы посланы Рязанью к нему, а не к тебе.
Болотников ожег Пашкова недобрым взглядом и, помолчав, сказал:
— Ладно, на первый раз прощаю тебя, дурака. Ныне ж отправишься в Путивль к князю Шаховскому с моей грамотой.
— Что, нельзя кого из рядовых послать? — попытался отговориться Истома, понимая, что Болотников хочет унизить его сим поручением.
— Нельзя, — решительно отрезал Болотников. — Поручение важное, и доверить кому попадя не могу. Повезешь ты, ступай, готовь коня, Ермолай пока грамоту накатает.
«На первый раз прощает, — думал Истома, возвращаясь к своей дружине. — Скоко уж этих первых разов было? Ляпуновы не выдержали, а теперь мне у него на посылках быть. Мне у холопа? Шалишь, Ваня, и терпеть от тебя «дурака» я уж не стану».
Вилкин, узнав о разговоре Пашкова с Болотниковым и данном поручении, вдруг сказал уверенно:
— Ох, Истома, а не повезешь ли ты к Шаховскому свой смертный приговор? А?
— Ты думаешь, что…
— Да, да, брат, вы поцапались, сам говоришь, волком глянул на тебя. Убивать тебя здесь опасно, рязанцы взбунтуются. Напишет Шаховскому в грамоте, мол, придуши подателя. И все. Тебе карачун.
В предположении десятского был резон, и поэтому, отъехав подальше от лагеря, Пашков решил прочесть грамоту, тем более вместо печати она была просто обмотана суровой ниткой и завязана. Это понятно — приедет царь, будет и печать. Грамота гласила:
«Григорий Петрович, сколь ни зову сюда Дмитрия Ивановича, он не спешит. Оттого учиняется шаткость в войске. Слышал я, есть на Дону царевич Петр, пошли к нему, зови сюда. Ежели он прибудет с казаками, Москве не устоять, а Шуйского повесим в Серпуховских воротах. Зови царевича срочно».