Читать «Респубика ученых» онлайн - страница 96

Но осторожнее, осторожнее; волны азиатской дикости вздымались все безудержнее, стремясь захлестнуть меня. Этот напор чингисхановых орд ощущался во всем — в забористом уксусе. В густо наперченной печени байкальского тюленя: «Сах-харр?: Пр-раш-шу!» — предупредительно сказала Елена, видя, как у меня кусок сахара уже не попадает в чашку. (Слово «сахар» — почти русское, оно происходит от слова «сахарин». Я наконец встал: сейчас меня проводят в пас-стелль!). -

Комната — убежище с кроватью: широкие веки Елены./Сначала она заботливо продемонстрировала мне мои апартаменты: «Wannaja. Ubornaja» настоятельно, словно приглашая меня туда. А я, с трудом шевеля языком, пробормотал: «Ja, Tebja. Ljubljuh.»

Ливень поцелуев, лавина ласк: грудь оказалась самой что ни на есть настоящей! Тончайшая комбинация, которую ssekretarscha, она же perewotschitsa, стянула через голову, да к тому же еще и «Заслуженный мастер спорта», ну надо же!./Ее губы отдавали водочным перегаром. Она вцепилась в меня своими смуглыми пальчиками и замурлыкала. Что-то насчет «karotki» и «tonki»; издавая невнятные звуки сквозь щель, прорезанную в диске ее монгольского лица.

В снежно-белых горах ее грудей (Tale of the Ragged Mountains)./ Тундра живота («lenihwy», мурлыкала она: «sskareje!» (А у меня перед глазами все еще стояли эти мозги из операционной; удовольствие ниже среднего!))

Для подкрепления моих сил она поднесла мне стакан огненно-горячего рома с маслом (жгучая, воспламеняющая кровь жидкость перелилась через край: вот так: и da capo!)

На тыквенном поле ее грудей («Шалаш на тыквенном поле»: откуда это?) Медового цвета девичий зад (скорее всего, неподмытый; словно пловец, плывущий кролем, я гребу в трепыхающейся подо мной, задыхающейся, легко поддающейся трансплантации плоти; как только я об этом подумал, все сразу же, естественно, и кончилось!). Она ушла, покачивая головой.

Ночью льет черный дождь. Деревья — совсем по-негритянски — словно обмахиваются опахалами (из негритянски черных листьев?): ночью я — черный человек!

А эта ночь?! — : Существует офорт ненаглядного моего Хогарта, на котором изображено, как в аду, оборудованном по последнему слову техники под операционную, у грешника вырезают внутренности (которые сидящий на корточках проворный чертенок с рожками сует в бочонок): ребра выпирают у грешника из-под натянутой кожи, ему сверлят мозг: зачем ты мучил своих собратьев?!/Вот и я ощущал себя в положении такого же грешника: меня обступали создания, которых я всеми силами старался вытравить из памяти: трясущие отвисшими титьками похотливые бабы — их причинные места густо усажены острыми шипами; двуголовые собакоподобные существа. Тюлени распевали мотеты (их траурные морды так и просились на фотографию!)/И все это длилось до того момента, пока меня не спас сон, из сострадания постоянно навещающий меня: леса, по которым мы, заблудившись, бродим вдвоем — с кем? Это ты, Лилли? (Снится мне и разбойничий притон, лесная хижина, ножи; как всегда, мы счастливо избегаем опасности). Вокруг становится все красивее, все живописнее; местность зарастает лесом буквально на глазах, делается все глуше, все пустыннее. Мы поджимаем ноги и взлетаем над круглым, как котел, озером, парим над ним: сделав прощальный круг, летим дальше, прочь. Все светлее и жарче разгорается утро, все крепче во мне ощущение юной свежести и умиротворенного покоя, все гуще кружат вокруг нас голубые лодки, скользящие по желтой воде (тут же откуда-то появляется слюдяная подзорная труба Купера: я всегда считал его великим человеком). Голубое и желтое./(Потом, правда, передо мной возникает ненадолго «Стена вселенной» — ее я опишу как-нибудь потом; такое не каждому дано понять — это лишь для избранных; Хотя и нельзя сказать, что абсолютно недоступно для человеческого понимания.) -