| "All I am dreaming about now which seems to me so impossible and unearthly is really quite an ordinary thing," thought Ryabovitch, looking at the clouds of dust racing after the general's carriage. "It's all very ordinary, and every one goes through it. . . . | "Все, о чем я теперь мечтаю и что мне теперь кажется невозможным и неземным, в сущности очень обыкновенно, -- думал Рябович, глядя на облака пыли, бежавшие за генеральской коляской. -- Все это очень обыкновенно и переживается всеми... |
| That general, for instance, has once been in love; now he is married and has children. | Например, этот генерал в свое время любил, теперь женат, имеет детей. |
| Captain Vahter, too, is married and beloved, though the nape of his neck is very red and ugly and he has no waist. . . . | Капитан Вахтер тоже женат и любим, хотя у него очень некрасивый красный затылок и нет талии... |
| Salrnanov is coarse and very Tatar, but he has had a love affair that has ended in marriage. . . . | Сальманов груб и слишком татарин, но у него был роман, кончившийся женитьбой... |
| I am the same as every one else, and I, too, shall havethe same experience as every one else, sooner or later.!! | Я такой же, как и все, и переживу рано или поздно то же самое, что и все..." |
| And the thought that he was an ordinary person, and that his life was ordinary, delighted him and gave him courage. | И мысль, что он обыкновенный человек и что жизнь его обыкновенна, обрадовала и подбодрила его. |
| He pictured her and his happiness as he pleased, and put no rein on his imagination. | Он уже смело, как хотел, рисовал ее и свое счастье и ничем не стеснял своего воображения... |
| When the brigade reached their halting-place in the evening, and the officers were resting in their tents, Ryabovitch, Merzlyakov, and Lobytko were sitting round a box having supper. | Когда вечером бригада прибыла к месту и офицеры отдыхали в палатках, Рябович, Мерзляков и Лобытко сидели вокруг сундука и ужинали. |
| Merzlyakov ate without haste, and, as he munched deliberately, read the "Vyestnik Evropi," which he held on his knees. | Мерзляков не спеша ел и, медленно жуя, читал "Вестник Европы", который держал на коленях. |
| Lobytko talked incessantly and kept filling up his glass with beer, and Ryabovitch, whose head was confused from dreaming all day long, drank and said nothing. | Лобытко без умолку говорил и подливал в стакан пиво, а Рябович, у которого от целодневных мечтаний стоял туман в голове, молчал и пил. |
| After three glasses he got a little drunk, felt weak, and had an irresistible desire to impart his new sensations to his comrades. | После трех стаканов он охмелел, ослабел, и ему неудержимо захотелось поделиться с товарищами своим новым ощущением. |
| "A strange thing happened to me at those Von Rabbeks'," he began, trying to put an indifferent and ironical tone into his voice. "You know I went into the billiard-room. . . ." | -- Странный случился со мной случай у этих Раббеков... -- начал он, стараясь придать своему голосу равнодушный и насмешливый тон. -Пошел я, знаете ли, в бильярдную... |
| He began describing very minutely the incident of the kiss, and a moment later relapsed into silence. . . . | Он стал рассказывать очень подробно историю с поцелуем и через минуту умолк... |
| In the course of that moment he had told everything, and it surprised him dreadfully to find how short a time it took him to tell it. | В эту минуту он рассказал все, и его страшно удивило, что для рассказа понадобилось так мало времени. |
| He had imagined that he could have been telling the story of the kiss till next morning. | Ему казалось, что о поцелуе можно рассказывать до самого утра. |
